Королева-беглянка

Макголдрик Мэй

— Ты считаешь меня слабым, Джек Большое Сердце? — тихо спросил король.

Джон улыбнулся. Он давно не слышал своего прозвища. Когда юный Джеймс находился под опекой королевы-матери, он имел полную свободу, и Джон учил его ходить под парусом. Они провели вместе целое лето, и прозвище, которым наградили Макферсона матросы, стало своеобразным паролем между ним и королем. Теперь уже мало кто помнил его, а еще меньше людей рискнули бы столь фамильярно обратиться к могущественному адмиралу. Да практически никто, кроме молодого монарха.

— Значит,

считаешь… — Так расценил король его молчание.

— Никоим образом, — возразил Джон. — Вас просто загнали в ловушку.

— Мой отец поступил бы иначе?

— Не надо сравнивать. У вашего отца была собственная судьба. Он не был оторван от своего народа, не пребывал практически в заточении, — продолжал Джон. — Я очень чтил Его Величество, хотя у него были свои слабости.

— Но он до конца оставался солдатом. Он обладал большим мужеством. Как и ты. — Джеймс взглянул на клетчатый плед, перекинутый через плечо своего подданного. — Если бы на моем месте был ты, то никогда бы не согласился…

— Но, милорд…

— Джек Большое Сердце, — прервал его молодой король, — ты был почти моим ровесником, когда сражался рядом с моим отцом на Флодден-Филд. Ты обладаешь мужеством, сильной волей, добрым сердцем. У меня же, друг мой, нет этих достоинств, впрочем, как и многих других.

— Только в ваших собственных глазах, милорд. Для всех шотландцев вы наш король, наше будущее.

Джеймс задумчиво посмотрел на адмирала.

— Я бы не хотел разочаровать свой народ.

— Этого не случится, Ваше Величество, — искренне ответил Джон, преданно глядя на смятенного юношу. Молодой король вытянулся, возмужал, но все-таки был еще так молод. Пожалуй, слишком молод, чтобы справиться с окружавшим его злом.

— Вы преодолеете… эти трудности. И ваша победа обратит к вам сердца всех шотландцев. Вы реально займете трон, когда придет ваш час. И тогда вы превзойдете мужеством, щедростью и добрыми деяниями своего отца и всех предков. Всегда помните об этом. Народ верит — вы станете великим правителем.

Джеймс жадно внимал словам Джона Макферсона.

— Я сделаю все, чтобы не разочаровать мой народ. Я выскользну из этого капкана.

— Как настоящий лис.

— Как мой отец, — уточнил король. Его лицо прояснилось. — Вези невесту, друг.

— Если такова ваша воля, — ответил Джон, бросив быстрый взгляд на канцлера, который с подозрением следил за ними с другого конца комнаты. — Конечно, мы можем попытаться испробовать иные пути, чтобы положить конец… этой двусмысленной ситуации.

Молодой король с грустной улыбкой посмотрел на свои изнеженные руки.

— Если бы все было так просто… Иной путь будет означать, что на полях битв придется сражаться другим. Таким, как ты, Джек Большое Сердце. Но если бы я был свободен…

Джон ждал конца фразы, но юноша так и не закончил ее.

— Он дал мне и королевскому совету слово, что после этой свадьбы удалится от дел. — Король нервно оглянулся на графа

Ангуса. — Это лучший путь. Я не хочу, чтобы вновь пролилась кровь невинных. Ответственность за своих подданных несу я. У меня впервые появилась возможность проявить свою волю, показать свою силу. Это главное.

— Не совершаете ли вы опрометчивый шаг, милорд? В столь юном возрасте… вы… вы хотите жениться на той, которую совсем не знаете, на той… кого даже никогда не видели.

— Да, хочу, если это пойдет во благо Шотландии. Это приблизит меня к моему народу. Пусть хоть на шаг. — Глаза юноши загорелись. — Потом будет достаточно времени, чтобы устранить все препятствия… потом, когда буду свободен. Прошу тебя о содействии, Джек. Я должен воспользоваться этим шансом.

Джон кивнул. Как он мог отвергнуть столь страстную мольбу своего короля?

— Привези ее сюда, Джек. — Юноша положил руку на плечо своего друга. — Я женюсь на ней. Такова божья воля.

Канцлер, желая положить конец их затянувшемуся разговору, направился к ним. Джон взял из его рук запечатанное письмо. Голос Арчибальда Дугласа был холодным, взгляд твердым.

— Мы рассчитываем на вас, сэр Джон.

Слегка кивнув канцлеру и обменявшись многозначительными взглядами с молодым королем, Джон Макферсон, прежде чем выйти из комнаты, поклонился им обоим.

2.

Ладони Мария содрала в кровь. Неловко удерживая весла локтями, молодая женщина пыталась унять боль, прижав пальцы к горящим ранам. Одно из весел вырвалось и больно ударило ее в подбородок.

— Да, моряк из тебя никудышный, дорогая. — Изабель еще пыталась шутить, но в ее глазах пряталась смертельная усталость.

Мария с грустью посмотрела на сидящую перед ней в лодке пожилую женщину. Отчаяние, стужа и голод одолевали их.

— Думаю, тебе лучше поспать, тетя.

Изабель вытянула онемевшие ноги и потрясла руками, стараясь разогнать застывшую кровь.

— Нет, спать я не буду. Если уж мне суждено стать кормом для рыб, то не хочу, чтобы они съели меня спящей. Нам осталось мучиться недолго, я чувствую. Ты так шумно гребешь, что нас непременно обнаружат, даже в этом тумане.

— Ты пока ничего не слышишь?

— Ты думаешь, потопив наш корабль, они дадут нам возможность уйти?

Как страшно, и холод пронизывает до самых костей. Сжав кровоточащими руками весла и расправив ноющие плечи, Мария в кромешном тумане направляла лодку вперед.

— Подумать только, сколько времени ты потратила зря, — сокрушалась Изабель, — на всякую там вышивку и прочую ерунду вместо того, чтобы учиться чему-то полезному!

Мария вздохнула, казалось, каждое слово тети отнимает у нее остатки сил.

Стараясь не обращать внимания на боль и растущее отчаяние, молодая женщина пыталась сосредоточиться на равномерных всплесках весел, но отвлечься от монотонных речей Изабель было почти невозможно.