Королева блогосферы

Устинова Татьяна

– Конечно, приезжай, – сказал он, в голосе слышалось облегчение. – Сегодня к четырем часам можешь?

– Смогу. – Сашка чувствовала себя так, словно у нее гора с плеч упала.

И почему так складывается, что попросить совета у фактически постороннего человека ей проще, чем у мамы и у Фомы? И дело ведь не в том, что Миронов успешный бизнесмен, который привык разбираться с жизненными неурядицами. И у мамы, и у родителей Горохова, и у Кости Таганцева таких умений тоже хоть отбавляй, но в их глазах она не хочет выглядеть

неразумным ребенком, а перед Мироновым ей ни капельки не стыдно.

В его офис она приехала с опозданием, потому что долго не могла припарковаться. Когда она появилась на пороге кабинета, Виталий Александрович встал из-за стола, пошел ей навстречу.

– Привет, Саша. Рад тебя видеть.

– Спасибо.

– Садись. Чай, кофе?

– Нет, спасибо.

Он внимательно осмотрел Сашу с ног до головы, словно глазами ощупал.

– Так, садись, рассказывай. Времени просто немного, у меня скоро совещание. Что случилось? Ты беременна?

Саше стало смешно, так вот почему он так пристально на нее смотрел.

– Нет, конечно. С чего вы взяли?

– Ты сказала, что у тебя неприятности, вот я и подумал…

– Нет, все в порядке. Я слежу за этим.

– Да, молодежь сейчас продвинута и в этих вопросах тоже. Я так хотел, чтобы твоя мать родила мне ребенка, но она решила иначе.

– Мама? Ребенка?

Признаться, Сашка была шокирована.

– Да, а почему тебя это удивляет? Она еще молодая женщина. Вполне может родить. Или ты ревнуешь?

Сашка немного подумала, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Ревную? Нет, пожалуй. Просто мне никогда не приходило в голову, что мама может решиться и так круто изменить свою жизнь, чтобы уйти в декрет. Я привыкла считать, что для нее нет ничего важнее работы.

– Так она и не решилась. – Голос Миронова звучал тускло. – Так, мы ушли от темы. Что у тебя стряслось?

Сашка рассказала ему все без утайки. Миронов слушал молча, иногда делал пометки на лежащем перед ним листом бумаги.

– Ясно, – сказал он, когда Сашка закончила. – И при этом совершенно непонятно.

– Как же так может быть, чтобы одновременно ясно и непонятно. – Сашка против воли засмеялась, хотя в целом ситуация мало располагала к веселью.

– Ясно, потому что неприятности твои не эксклюзивны. С ними, знаешь ли, сейчас сталкивается сотня-другая человек по всей стране. Государство взялось за блогеров, считая, что это такой же бизнес, как и все остальные. Кстати, я с этим согласен.

– С этим все согласны, – мрачно добавила Сашка. – Отнять и поделить.

Миронов поморщился:

– Неверно говоришь. Просто все должны находиться в равных условиях. Информ-бизнес – такой же точно, как и торговля макаронами или вон мои салоны красоты. Я не открываю восемнадцать юридических лиц, чтобы перекидывать деньги с одного предприятия на другое, минимизируя налоги. У меня есть филиалы

в других городах, которые работают отдельно, но они именно работают, от начала и до конца, полностью обеспечивая сами себя, а не служат центрами доходов или расходов. Там, где есть прибыль, я плачу налоги. Там, где ее нет, стараюсь вывести на прибыль. Это нормальный подход к любому бизнесу, если хочешь, чтобы все было серьезно.

– Но у меня нет восемнадцати юридических лиц! – воскликнула Сашка. – Я как самозанятая-то зарегистрировалась в конце прошлого месяца, да и то только потому, что мама настояла.

– А вот это как раз относится к части, которая непонятна, – задумчиво проговорил Миронов. – Ты не относишься к той категории граждан, которые могут заинтересовать государство. Ни числом подписчиков, ни оборотами, ни масштабами бизнеса, уж прости, Сашенька. А потому нужно хорошенько подумать, почему блогер Александра Кузнецова вызвала такой пристальный интерес налоговых органов.

– И почему? – спросила Сашка. Ей вдруг снова стало очень страшно.

– Не знаю, – пожал плечами ее собеседник. – Но обязательно выясню. На первый взгляд возможных причин две. Первая – через тебя ищут подходы к Плиновской. Я слышал, что у нее очень серьезные проблемы, перекрыть которые не может даже господин Кривицкий со своими связями.

– А кто такой господин Кривицкий? – не поняла Александра.

– Отец ее мужа. Савелий Кривицкий, владелец заводов, газет, пароходов. То, что еще совсем недавно в нашем государстве называлось немодным нынче словом «олигарх». Плиновская и развернулась-то так только благодаря его деньгам. И под негласной защитой находилась довольно долго. Кривицкий вот уже несколько месяцев пытается решить проблему, используя свои знакомства во властных структурах, но ничего у него не получается.

– А какая вторая причина?

– А вторая причина мне не нравится. Дело в том, что кто-то может искать способ бросить тень на судью Кузнецову. Представь, какие могут быть эффектные заголовки, если выяснится, что дочь судьи идет в одной компании с блогерами, уклоняющимися от налогов.

Сашка представила, и ее тут же затошнило. Миронов заметил ее состояние.

– Ладно, Сань. Я тебе обещаю, что разберусь. Ты молодчина, что обо всем мне рассказала. Но только у меня есть одно условие.

– Какое? – промямлила Сашка. – Помирить вас с мамой? Так у меня не получится.

– С твоей мамой я буду разбираться сам, без посторонней помощи, – отрезал Миронов. – А условие очень простое. Ты ни при каких обстоятельствах не скажешь маме, что обращалась ко мне за помощью и я тебе помог.

– Так вы мне еще не помогли.

– Помогу. Об этом не беспокойся. Но про мое участие в деле и вообще о нашей встрече молчи, как партизан на допросе. Договорились?

– Договорились, – с облегчением сказала Сашка.