Королева четырёх частей света
Шрифт:
Через несколько секунд уже совсем стемнеет. В этих широтах ночь наступает скоро, сразу. Нет и речи о том, чтобы в темноте бросить якорь в бухте, где он не был двадцать восемь лет, а рифы в ней на морских картах не обозначены. Нынче вечером сойти на берег не удастся.
Значит, надо собраться.
Сдержать любопытство и нетерпение.
Хоть как-то вернуться к рассудку.
Нужно отойти от берега. Немедленно, чтобы не наткнуться на мель. Взять в открытое море — тотчас же!
Резко обернувшись к Киросу, он дал команду на разворот.
Кирос один понимал в чём дело, давно уже обо всём
— Никуда эти острова не денутся! Конечно, вы увидите первый из них — Санта-Исабель! Я привёл вас к нему!
Менданья вскочил на бортовое ограждение, схватился за штаг. Его всегда было слышно даже без рупора. Все четыре судна слушали голос, грохотавший на ветру:
— Завтра будем служить мессу на суше. Завтра мы причастимся у себя дома. А сегодня приказываю: всем собраться в открытом море, лечь в дрейф и явиться ко мне на «Сан-Херонимо» для благодарственной молитвы Богу. По милости Господней ко мне вы совершили добрый путь. Все вы! По милости Господней ко мне вы пришли в надёжную гавань. Все вы! Теперь Господь велит мне подождать до утра, а я велю вам повиноваться мне. Я человек немногословный, долгих речей не люблю, два раза не повторяю. Всем отойти от берега и следовать за мной!
Капитаны немного подумали, а потом раздался громкий глас восторга и благодарности:
— Да здравствует губернатор! Да здравствует маркиз Менданья!
Исабель держалась в стороне.
Подойдя к Альваро у леера, она с того момента больше не шелохнулась. Против обыкновения, она не слушала, не вмешивалась, не задавала вопросов.
Не слышала ни недовольных возгласов братьев, которым тоже не терпелось ступить на берег, ни даже речи губернатора.
Вцепившись руками в ванты, с лицом, застывшим от переживания, она глядела на своё новое царство. Там в вечереющем свете лежал остров Санта-Исабель — её остров...
Тёмная ночь. Остров пропал из виду.
Стоя на коленях, весь народ пел Те Deum. Четыре патера при факельном свете воздымали кресты, проходя по кораблю от носа до кормы и обходя группы молящихся. За ними шёл адмирал де Вега с тремя капитанами и четырьмя штурманами — восемь человек,
Богородица Кироса трепетала на ветру, оплакивая смерть Сына. Её серебряные слёзы, рельефно вышитые на бархате, текли по щекам, а сердце, пронзённое семью мечами, казалось, и впрямь истекает кровью над склонёнными головами верующих. Кирос же держал голову высоко — настолько, насколько позволял ему крошечный рост. Кровь и слёзы Мадонны всем очищали души, готовили к тому, что ожидало их завтра.
Так процессия тринадцать раз обошла «капитану», но мессу всё-таки ни разу не отслужили. В море никогда не совершали божественной литургии, никогда не приобщались Тайн. Ясно почему: качкой Святые Дары, освящённую гостию могло швырнуть на землю... Такая беда наверняка навлечёт на моряков гнев Божий.
Губернатор сказал им: мессу — первую за пять недель — они выслушают, когда высадятся. Завтра.
В едином порыве любви и веры все полной грудью, в один голос пели гимн делу благодати. Громовое пение восходило к небу неимоверным воплем победы и радости.
Альваро и Исабель стояли в центре группы молящихся тоже на коленях, сложив руки, и воздавали ещё более горячую хвалу Всевышнему: «Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на тя...»
Те Deum разносился над водами, как будто глухое грохотанье грома перед бурей. И доносился до острова.
Никак не заснуть!
Исабель с Менданьей стояли рядом, облокотившись на перила кормового балкона, и приходили в себя. Позади через открытое окно они могли слышать оживлённый разговор Лоренсо с другими молодыми людьми. Но это возбуждение им не передавалось.
Они оба всматривались в темноту, стараясь разглядеть там землю. Исабель нарушила молчание первой:
— Откуда ты знаешь, что это остров?
— Потому что я его узнал.
Она не унималась:
— А почему эта земля не может быть Неведомой Австралией? Пятым континентом?
Он прижал её к себе.
— Вечно ты забегаешь вперёд, грезишь величием... Мы теперь на траверсе первого из Соломоновых островов. Это уже немало.
— А завтра волей Его Величества донья Исабель Баррето де Менданья станет маркизой Южного моря? — сказала она как бы в шутку.
Он молча кивнул. Она вернулась к более практическим темам:
— Я велела вынести на палубу, как ты велел, сундук с подарками. Там куча погремушек и шляп... — И совсем серьёзно продолжила: — А что будет завтра?
— Если те вожди, с которыми я подружился двадцать восемь лет назад, ещё живы, всё будет хорошо.
— А если нет?
— Я сделаю так, чтобы со мной подружились их сыновья. Хоть ты не слышала с этих берегов ни звука, не видела ни души, хоть эта земля кажется недвижной и пустой, на ней живёт столько индейцев, что ты и представить себе не можешь.
— Людоедов? Помнишь, ты мне рассказывал? Тех, что раскалывают черепа врагов, чтобы съесть их мозги, а тебе принесли в подарок отрубленную детскую руку?