Королева демонов

Бретт Питер

Выплакавшись, Шанвах высвободилась. Шмыгая носом, она размотала покрывало и пошла к умывальнику. Серебряное зеркало отразило мрачное, решительное лицо.

Повернувшись к Ренне, она извлекла маленький острый нож:

– Я не разделю отцовскую участь.

Ренна настороженно изучила клинок:

– Еще не доказано, Шан, что его не спасти. Рано пока судить.

– Это не для него. – Шанвах сноровисто перебросила нож и рукояткой вперед протянула Ренне. – Это для меня. Вырежи у меня на лбу мозговые метки.

Ренна помотала головой:

– Я

могу нарисовать воронцом…

– Воронец выцветает, – возразила Шанвах. – А наш запас может истощиться по пути в бездну. Ты слышала, что сказал отец демонов. «Путь долог, а вы смертны. Настанет час, когда ваша бдительность ослабнет и я обрету свободу».

Ренна моргнула:

– Да, возможно, ты права. Но можно сделать татуировку.

Шанвах опять мотнула головой:

– Эведжах запрещает осквернять тело вечными чернилами. Я последую примеру шар’дама ка.

Ренна присмотрелась к ауре, в которой читались уверенность и сила девушки.

– Хорошо. – Она взяла нож и уложила Шанвах на спину. – Сунуть что-нибудь в зубы?

Шанвах еще раз покачала головой:

– Боль – это только ветер.

– Выбора нет, нужно следовать плану, – сказал Пар’чин.

Джардир взглянул на него, не веря ушам:

– Конечно же выбор есть, Пар’чин. Выбор всегда существует. Когда ты вломился в Шарик Хора и вывел нас на эту тропу, у тебя выбор был – он есть и сейчас. Не позволяй Алагай Ка ослепить тебя медовыми речами. Одно только то, что он поддерживает твой безумный план, дает пищу для размышлений. Он искушает нас забыть о нашем настоящем долге.

– И что это за долг? – осведомился Пар’чин.

– Возглавить наш народ на Шарак Ка, стать авангардом в битве между Эверамом и Най.

– Ночь, – закатил глаза Пар’чин, – ты все еще фонтанируешь этим вздором? Эверам – это ложь, Ахман. Най – тоже ложь. Демон сказал это сам. Выдумка, чтобы народ не боялся тьмы.

Джардира уже не удивляло богохульство, но он продолжал дивиться упрямству Пар’чина.

– Как можешь ты так говорить, Пар’чин, после всего, что мы повидали? Сколько пророчеств должно сбыться, чтобы ты обрел веру?

Пар’чин закрыл глаза:

– Сейчас я прозреваю будущее. Солнце… завтра взойдет. – Он усмехнулся и поднял веки. – Это сбудется. Я что же, с Создателем пообщался?

– Ты не был так дерзок, когда я был твоим аджин’палом, – сказал Джардир. – Высмеиваешь то, чего не понимаешь.

– Нет, – возразил Пар’чин. – Насмешка – твои выдумки, ты объясняешь ими вещи, которых не понимаем мы оба. Для этих тварей мы скот, Ахман. Шарак Ка для них значит не больше, чем возня быка с коровой, а мы посеяли панику. Теперь беды не миновать в любом случае, окажемся мы там или нет. Я верю, что мой народ выстоит против ночи. А ты в свой веришь?

– Мой народ стоял в ночи задолго до твоего, Пар’чин, – напомнил Джардир.

– Так дай ему волю! – воскликнул тот. – Пусть удерживает поверхность, а мы воспользуемся единственной возможностью перенести войну вниз.

– В бездну Най, – кивнул Джардир. –

Однако ты отрицаешь божественные повеления Каджи, начертанные в Эведжахе…

– Эведжах – это книга, – сказал Пар’чин, – которую годами переписывали, и в ней в любом случае рассказано далеко не все.

– А ты откуда все узнал, Пар’чин? – осведомился Джардир. – Откуда тебе, неверному, знать о Каджи больше, чем ведомо его святому ученому ордену?

– Дама – дети политики, – ответил Пар’чин. – Они продажны. Ты сам говорил. Поэтому ты и сбросил андраха с трона. Эведжах гибко подстраивается под их волю, и следуют ему избирательно. Подлинная картина нарисована на стенах Анох-Сана. Или была там, пока твои копатели не снесли большую часть.

Джардир скрестил на груди руки:

– Значит, взамен мы должны проникнуться верой к отцу лжи?

Пар’чин рассмеялся:

– Я верю ему не дальше, чем достают наши копья. Но я заглянул в голову мозгового демона, которого он послал по мою душу. Если взглянуть на дело с обеих точек зрения, то отличить факт от вымысла становится легче.

– И что же случилось три тысячи лет назад? – спросил Джардир. – Какую великую тайну утаили дама?

– Ту, что Каджи проиграл, – ответил Пар’чин. – Не закончил начатого. Не добрался до королевы. Иначе мы не попали бы в столь затруднительное положение.

– Он подарил нам тысячелетия мира, – возразил Джардир. – И алагай вернулись, только когда мы забыли его учение. Кто кого подвел – Каджи нас или мы его?

Пар’чин раздосадованно потер лицо:

– Какая разница? Создатель или нет, а выводок скоро вылупится. Мы либо допустим это и поведем войска на ульи, которые наводнят наши земли, либо попытаемся остановить беду и, возможно – только возможно! – совершим то, что не удалось Каджи.

Джардир смотрел волком:

– По-твоему, мы сможем обуздать Алагай Ка?

Пар’чин пожал плечами:

– Не исключено, что придется потолковать с ним еще раз.

– Как? – спросил Джардир. – Его плоть помечена, и он больше не может прикоснуться к сознанию Шанджата, а без него говорить не умеет.

– Метки не позволяют ему ударить издалека, но при телесном контакте он все же может войти в непомеченное сознание, – сказал Пар’чин.

– Значит, ты хочешь снова отправить моего кай на когти Алагай Ка. Превратить его в куклу, которая распространит ложь князя демонов. В оружие против нас.

– Какой у нас выбор? – спросил Пар’чин.

Джардир не нашелся с ответом.

Работая, Ренна придерживала лицо Шанвах левой рукой. Нож прочно сидел в правой и лентами срезал со лба девушки плоть, создавая келоидный рубец, который Втянет и удержит заряд. Чтобы ускорить заживление, она наполнила руки магией, активируя режущие метки на бритвенно-остром лезвии. Корки образовывались за считаные секунды.

Шанвах ни разу не вздрогнула, но в ее ауре плавал страх.

– Не бойся, – сказала Ренна. – Я знаю, что делаю. Когда закончу, ты останешься прежней красоткой.