Королева для нищего
Шрифт:
— Ключ давай, быстрее только.
— Как он выглядит? — Вера нахмурилась, с серьезным видом перебирая инструменты. Артем молча вылез из-под ванны, вздыхая, сначала смотря на Веру, а потом на то, что она вывалила из ящика. Ключа не оказалось, поэтому пришлось закручивать пассатижами.
– Ты похоже вообще ремонта не было. Трубы никогда не менялись, неужели так и живете с самой посторойки? — его голос глухо раздавался из-под ванной, заставляя Веру покрываться краской до самой груди.
Девушка обвела взглядом квартиру, а потом перевела взгляд на Артема, который тихо матерясь,
Когда вода остановилась, Вера продолжала стоять на пороге в ванную, стуча зубами и почему-то прижимая к себе молоток. Артем вздохнул, вытирая руки о висящее полотенце, и повернулся к девушке.
— Очень мило, — с ухмылкой произнес он, обращая внимания, как у нее очаровательно стояли соски в мокром платье. Вера задохнулась от возмущения, но что ответить не нашлась, молча складывая руки на груди. — Прибери тут, а я пока позвоню.
Вера сглотнула. Он занимал все место в их крохотной ванне, нависая над девушкой тенью. Он был мокрым, немного раздраженным, но вполне мирно настроенным, как ей показалось,
Деваться было некуда, пришлось подчиниться. Девушка осторожно положила его вещи на тумбочку в коридоре, быстро собирая обратно инструменты в ящик и снова опускаясь коленями в воду, заелозила половой тряпкой.
— Солик, у меня тут трубу прорвало, я не знаю, когда освобожусь. Да не ржи, ну. Скажи мужикам, чтоб не ждали, завтра им наберу. Да реально трубу. Стою, блять, руки от холода отнимаются. Давай, дорогой, до завтра. Ну как обычно, у Андрея. Все, отбой, — Артем положил трубку, возвращаясь в ванную.
Ткань, обтягивала худое тельце, пока хозяйка сосредоточенно отжимала грязную тряпку. Яйца заныли, когда из-под платья нечаянно показались белые трусики. Обычные такие, хлопковые, однотонные.
— Иди, давай, переоденься, зуб на зуб не попадает. Нельзя тебе застужаться, — он прокашлялся, хватая ее за локоть и вынуждая подняться на ноги. Вера, снова покраснев, выронила тряпку в оставшуюся лужу, так, что брызги разлетелись по темным джинсам Исаева. Он снисходительно покачал головой и вытеснил ее в коридор.
Пока она судорожно натягивала сухие вещи, думала, неужели, он действительно там, убирает весь тот срач, этой грязной половой тряпкой, в такой неподходящей ему обстановке, пока дорогущие часы остывают на тумбочке? Она чувствовала, каким теплым был металлический ремешок, когда он небрежно сунул их ей в руки.
Когда вернулась, Артем умывался почти кипятком, изредка поглядывая в зеркало над раковиной. Она, молча, подала ему чистое полотенце, опуская глаза вниз.
— Спасибо, я, честно говоря, не представляю, что бы я тут сейчас сама делала…
— Спасибо мало, — нагло заявил он, внимательно рассматривая ее.
Вера тут же вскинула рыжую голову, намереваясь высказать ему все, что о нем думает. Пришел забрать обещанное? За спасение от всемирного потопа? Хотя, за тот, казалось бы небольшой промежуток времени, то что вода уже дошла до тёти Люси, с третьего этажа, она не сомневалась.
Артем засмеялся, так искренне, без надрыва, что Вере показалось, что все происходит сейчас
— Да-а-а Вера Николаевна, я не думал, что у вас такое богатое воображение, — протянул мужчина, снова расплываясь в улыбке, — Я бы не отказался от обеда. С утра ничего не жрал. — он надел часы на руку и прошел на кухню, попутно осматриваясь.
Его спина и широкий разворот плеч, словно не помещались в узенький проход, закрывая собой небольшое кухонное окно, заставивили Веру подавить вздох.
Развалившись, он сидел на табуретке, широко разведя колени и наблюдая за каждым ее движением.
Трясущимися руками она поставила перед ним горячую тарелку с супом, нарезала хлеб, и села напротив.
— Поешь со мной, — кинул он, откусывая хлеб. Она помотала головой, за что была награждена твердым, упрямым взглядом, который был красноречивее любых слов. Вере пришлось подчиниться, налить себе суп и снова сесть за стол. Пока он увлеченно жевал, опираясь локтями на столешницу, она поймала себя на мысли, что вся эта картина выглядит до ужаса естественной. И он, судя по всему, чувствовал себя расслабленно, находясь здесь и сейчас, как будто, так и надо.
Искоса наблюдала, как двигаются его губы, подбородок, кадык. Как переливается крест на голой, покрытой темными волосами груди.
Вера старательно пыталась остановить это позорное разглядывание, но взгляд сам собой опустился ниже, на подтянутый живот и на дорожку таких же темных волос, уходящую под ремень джинсов.
— Как жизнь? — будничным тоном спросил он, словно только что не поймал ее взгляд на своей ширинке. — Что-то в ресторане тебя не слышно. Вере пришлось прочистить горло, прежде чем ответить, что заставило Исаева усмехнуться.
— Нашла другую работу, поперспективнее, с возможным карьерным ростом. Вера откровенно врала, чувствуя себя распятой на кресте, на его груди, под тяжелым, испытывающим взглядом.
— Что за работа, если не секрет, — продолжал интересоваться мужчина, доедая.
— Секрет, — отрезала девушка, подскакивая со своего места и складывая грязную посуду в раковину.
Он хмыкнул и больше ничего не сказал. Тихо встал со своего места, засовывая грязную посуду ей под руку, а потом положил тяжелые ладони на девичью талию, прижимаясь грудью к напряженной спине. Вера вздрогнула, выпуская из рук мыльную тарелку.
— Спасибо за обед, Рыжая — тихо произнес он, носом касаясь чувствительного места за ухом. Кажется, она задержала дыхание, когда в том же месте ее коснулись мужские губы, такие сухие и теплые.
— Артем… — выдохнула Вера, чувствуя, как ладонь с живота ползет ниже, очерчивая выступающие косточки над бедрами.
— Внимательно тебя слушаю.
Ей было все равно, слушает он или нет, потому, что когда его пальцы нырнули под резинку домашних штанов, она, кажется, выпала из реальности. Все это было таким неправильным, но таким желанным. Она мысленно металась между тем, чтобы послать его далеко и надолго и тем, чтобы пошире расставить ноги, чтобы ему было удобнее. Низ живота затянуло приятной истомой. Было тяжело держать себя в руках, организм требовательно просил разрядки.