Королева для нищего

Малиновская Настя

Кстати о деньгах.

«Интересно, во сколько Исаеву обошлась больничная палата?» — Вера достала из кармана пачку сигарет, закурила, медленно бредя по улице. Конечно, удобно, когда богатый мужик за тебя платит, помогает твоей семье, в то время как ты можешь откладывать свои бабки на что-то действительно важное. На ремонт, например.

Как надоели эти трущобы, кто бы знал.

Вера задумалась и остановилась напротив витрины магазина. Обувной. За стеклом — сапоги мечты, черные, замшевые, высокие, почти до колена. Устойчивый невысокий

каблучок переливается маленькими камешками. Ценник бешеный. На такие не заработаешь слезливыми песенками, если ты конечно не Пугачева.

— Когда-нибудь… — пробубнила себе по нос Вера, затягиваясь.

Рядом послышался звонкий девчачий смех и девушка обернулась. Из соседнего магазина вышла девочка, лет 16 на вид, таща за собой Исаева. Она что-то увлеченно ему рассказывала, а он, молча, улыбался в ответ, прижимая ее к себе. Следом за ними вышла женщина, что-то ища в своей сумке.

— Тём, я список продуктов тебе не отдавала? Найти не могу, — женщина обратилась к Артему, легким движением поправляя распущенные волосы.

— Папа его тебе в карман еще на выходе засунул, — девочка пожала плечами и снова повернулась к мужчине, — Ну так что насчет лагеря? Лизу родители уже отпустили.

«Папа».

— До зимних каникул еще целая вечность, Рит, имей совесть, — ответил Артем и поднял глаза, смотря прямо на Веру.

Знаете, вот в фильмах так бывает, замедленная съемка и все такое. На самом деле как будто пыльным мешком ударили. Вера даже сказать ничего не могла. Внутри тлело также быстро, как сигарета в руке. Она смотрела, как он открывает заднюю дверь машины для девочки, запуская ее в теплый салон, открывает пассажирскую дверь для женщины, она садится на то место, где еще вчера сидела Вера. Сам обходит машину и садится за руль.

Не сводя с нее глаз.

— Эй, ты полоумная, чего на дороге встала? — какая-то бабка с овощной тележкой сердито пихнула девушку в сторону.

Он продолжал смотреть, когда заводил машину, когда отвечал женщине, сидящей рядом.

А когда машина совалась с места и уехала, оставляя после себя едкий запах выхлопа, Вера завернула за угол магазина, приваливаясь к холодной кирпичной стене.

— Вот тебе бабушка и Юрьев день, — прошептала Вера и заревела.

«Права была Самохина, хоть и никогда об этом не узнает».

Чем выше взлетаешь — тем больнее падать. Так всегда говорила бабушка. С самого детства она учила Веру быть разумной, рассудительной, честной с самой собой. Думать головой, правильно расставлять приоритеты в жизни. Вера и думала, мысленно выстраивая свою жизнь, так как учила бабушка. Так как хотела бабушка.

Так как это было нужно.

Однако бабушка не учла одного — чувства не будут ждать подходящего момента. Они обрушиваются, иногда с такой силой, что становится страшно. Как сход лавины в горах, уничтожая все на своем пути.

Так было со Стасом.

Первый курс, поздравительная речь декана, которая «дарит» трех кураторов —

третьекурсников первокурсникам на целый семестр, чтобы помочь освоиться на новом месте. Два парня и девушка, которая без конца смеялась. Стас сразу приметил «ту рыженькую», которая большими зелеными глазами изучала лекционку. Потом отстраненно записывала что-то в блокнот, забавно морща нос. Сидела одна — наверно еще ни с кем не познакомилась, но когда в аудиторию с грохотом ввалилась опоздавшая блондинка — оживилась.

— Не институт, а катакомбы какие-то, Богу душу отдать можно, пока найдешь нужный кабинет, — восстанавливая дыхание под смешки сокурсников, девушка прошла и села рядом с рыженькой.

— Ну где тебя носило, еп твою мать, Лен, — зашипела рыжая, толкая подругу плечом.

— Где — где? Столовка у них видела, какая? Мне кажется, я так дома не ем, как они тут готовят, — ответила блондинка и достала из сумки блокнот. Стас усмехнулся. Такие эти перваки смешные, хотя еще 3 года назад он сам сидел за партой с видом вылупившегося птенца.

Напутствия закончились через час, новоиспеченные студенты устало потянулись к выходу.

— В следующий раз, когда будете в столовке, попробуйте булочки с яблоками и корицей, — Стас с улыбкой обратился к рыженькой, когда подружка тащила ее «на свободу».

— Обязательно, — прошептала в ответ Вера и задержала дыхание, смотря в насмешливые серые глаза Стаса. Почувствовала, что затягивает.

И затянуло. В омут. Почти на 2,5 года.

Вера до сих пор вспоминала с улыбкой эти булочки с яблоками.

Стас был первым большим, настоящим чувством для девушки. Первая любовь, тайные свидания, эти ночные прогулки, которые прикрывала перед бабушкой Ленка. Но все имеет свойство заканчиваться. Как там говорили? Любовь живет 3 года? Ну, им не хватило совсем чуть-чуть.

У Стаса было два отвратительных качества: ревнивость и несерьезность. Он относился к их отношениям достаточно легко, почему-то постоянно уверяя Веру в нормальности полигамной мужской природы. Вере оставалось только кивать и чувствовать, как ремешок тотального контроля туже затягивается вокруг шеи. Ей не на что было жаловаться, он ее любил, возможно, даже уважал, за какие-то качества, никогда не поднимал на нее руку, а то, что он никогда не собирался жениться на ней и не позволял другим даже смотреть в Верину сторону, ровно как и ей, в этом не было ничего страшного.

Как удалось расстаться полюбовно, Вера до сих пор не понимала. Наверно он тоже устал от стольких лет дурацкой неопределенности, ведь флирт флиртом, а верность хранить приходилось, даже если не очень хотелось. Сейчас как-то все странно складывалось, отдаленно напоминая прошлые отношения. Артем не давал ей какой-то ясности, что конкретно их связывало, а глядя на сегодняшнюю встречу, может уже и ничего не связывало, но уверенно продолжал держать ее в поле зрения. Вера снова ощутила невидимый ошейник.