Королева-дракон
Шрифт:
И в следующий миг взмыла в тягучее знойное небо золотой драконицей.
Не удержавшись, сделала несколько кругов над землями Золотого клана, а затем устремилась на макушку горы, под спасительный покров деревьев.
Убедившись сверху, что место для медитации свободно, спикировала прямо к подножию рослого дуба на самой вершине.
Под раскидистой сенью дышалось легче, а домик таверны с высоты казался игрушечным.
Усаживаясь, я осторожно «пощупала» магию браслета-нейтрализатора и постаралась отпустить пессимистичные мысли по поводу нашего похода.
Оптимизма и вправду
– Думаю, самое время послушаться мастера Шуджи, - сообщила я Скирону.
– В любой непонятной ситуации - медитируй.
Помимо совета препода, меня с невероятной силой влекло в прошлое. Ощущение было, словно самый интересный в мире фильм прервали на самом волнительном моменте и не дают досмотреть.
Да и встреча с отцом, после того, как встречалась с ним каждый раз в медитации, прошла для меня слишком волнительно. Я не хотела в этом признаваться, но не могла не заметить, как дрожат пальцы и то и дело пересыхает во рту. Что говорить о сердце - оно грозит пробить грудную клетку с того момента, как покинули дворец папахена.
***
– Как это, к сердцу огня?!
Юная Джун поперхнулась разбавленным соком межму. Рука непроизвольно легла на живот. Митсуко поспешила накрыть пальцы Джун, которыми та забарабанила по столу, ладонью.
– Чего ты так испугалась?
– мягко спросила она.
– Сердце огня, - прошептала Джун.
– Средоточие магии мира. Если я не понравлюсь ему, оно меня просто сожжет! Только драконы могут ходить к сердцу стихии!
– Ты не знала, - больше утверждающе, чем вопросительно произнесла Митсуко.
– Не знала о чем?
– Юные драконы рождаются у сердца стихии. Чтобы с рождения установить связь с магией нашего мира. И, конечно, чтобы вернуться потом, после инициации и обретения истинной ипостаси за посвящением.
Джун покачала головой, вытаращив глаза.
– Я не знала, - сказала она. А затем спросила: - Ты рожала Ясуо и Керо тоже… у сердца огня?
– У центрального, - с торжеством в голосе произнесла Митсуко.
– Тебе нечего опасаться, Джун. Наш господин и повелитель будет с тобой до конца.
– Он присутствует при родах всех нас?
– с недоверием в голосе спросила Джун.
Митсуко покачала головой.
– Нет. Но я уверена, для тебя сделает исключение.
Глазах Митсуко на мгновение потухли, но стоило ей бросить взгляд на живот младшей жены, лицо озарила нежная улыбка.
– Ты не устала? Может, лучше вернуться в покои?
–
Джун посмотрела на старшую подругу с благодарностью.
Взяв руку Митсуко в свои, она сказала:
– Любит ли кто-то его так, как ты? Я не говорю - больше, потому что это невозможно.
Та в ответ пожала плечами.
– Ты его любишь, Джун. Я знаю.
– Разве можно не любить дракона, - ответила Джун.
По просьбе юной Джун, которая становилась все более мнительной к концу беременности, в преддверии родов Мичио Кинриу доставил младшую и любимую жену к самому дальнему сердцу огня.
С ними был лишь лучший лекарь дракарата и самая известная целительница, та самая, которая когда-то помогала родиться Джун. Пока надобности в посторонней помощи не было, Мичио Кинриу оставался с женой наедине.
Сердце стихии располагалось в кратере самого маленького вулкана на территории Огненного дракарата. Джун, которой не с чем было сравнивать, и которая удостоилась чести видеть сердце стихии впервые, была настолько изумлена происходящим, что даже перестала чувствовать родовые схватки.
В эпицентре западных рудников дракарата находились сразу три золотые жилы. И начало они брали именно в той горе, где предстояло родиться ее сыну, плоду долгожданной любви великого воина Мичио Кинриу и послушной Джун.
Сверкающие золотыми крупинками стены, столп жидкого огня посередине и… какая-то немыслимая свежесть, - Мичио Кинриу оберегал любимую с помощью магии.
Странно было видеть в пещере удобное ложе под балдахином, специальное кресло для родов… еще какие-то вещи… Но верховный предводитель, похоже лично позаботился, чтобы у Джун было самое лучшее.
Было как-то слишком волнительно присутствовать при собственном рождении, в тесной близости с воспоминаниями Джун, и в то же время я понимала, что не могу прервать медитацию сейчас. Мне казалось, я не вправе присутствовать при этом, и в то же время… кто имел на это большее право, чем я? 3ec623
Страхи Джун, обуревавшие ее за месяц до исхода, исчезли, испарились, как только первая судорога пронзила тело.
Джун ожидала боли. Джун расспросила всех жен и наложниц в гареме, каково это - рожать дракона. Поэтому Джун была готова ко всему. К любой боли, даже к той, что полностью подчиняет разум и обнажает инстинкты…
Но когда боль пришла, Джун поняла, что боялась призрака. Наяву все было совершенно по-другому, чем в ее мыслях и ожиданиях. Во-первых, боль действительно обнажила инстинкты, подсказывая, что делать, а во-вторых, оказалось, что ее можно терпеть. Причем даже молча.