Королева эльфов. Зловещее пророчество
Шрифт:
— Это тень, лежащая на твоей новой жизни, Фальрах. Олловейн. Он мертв. Действительно мертв! Иначе, чем мы. Стерт.
Разрушен навеки. Осталась только жизненная сила. Пленница его телесной оболочки. Его воля к жизни. Скоро он задумает уничтожить тебя. Ты должен избавиться от этой тени, Фальрах. Он накличет на тебя беду. И на тех, кто рядом с тобой. Ты должен покинуть эту деревню. В противном случае беда коснется и наших внуков.
Фальрах был убежден в том, что видит сон. Духов не бывает! А когда он проснется, то убьет Облона, не колеблясь
— Ты ошибаешься, эльф. Он тебе не враг. Он послал тебя в это путешествие к духам, чтобы мы помогли тебе. Чтобы мы увидели то, что скрывается от взглядов смертных. Он думал, что ты одержим, и хотел помочь. Не обижай его. Мы храним его.
Фальрах надеялся, что скоро очнется от этого кошмара.
Глянул на стоящую за его плечом тень.
— Он будет сопровождать тебя, куда бы ты ни пошел. Если хочешь победить его, иди к Фирац. Она может помочь. Мы можем помочь тебе только понять.
— Фирац? Это еще кто?
— Шаманка, — ответила старуха. — Она могущественна.
Она — газала. Я не могу говорить о ней. Заклинания защищают ее от духов. Она живет в саду Ядэ. Вот ее бойся, если встретишься с ней. Если найдешь путь. Дыхание дракона хранит ее.
— А если я не пойду? — спросил Фальрах.
— Тогда тень поглотит тебя. Не будь глупцом, эльф. Мир живых зовет. Дольше удерживать мы тебя не можем. Не думай, что это сон. Тогда тень нагонит.
Теперь Фальрах рассмеялся. В чем дело — в кукурузной водке или в мякоти кактусов? Это все не по-настоящему.
Это кобольдские суеверия! И Облон не осмелился бы причинить ему вред во время опьянения. Ни за что, пока жива Эмерелль.
Старуха ударила посохом по его руке. Он не стал уклоняться. Да и зачем? Что ему может сделать образ из сна?
Резкая боль пронзила тыльную сторону руки.
— Берегись собственного высокомерия, эльф. Оно не менее опасно, чем тень.
— Кто ты?
— У духов нет имен. Имена принадлежат только живым.
Мы все едины.
Она стала тоньше и бледнее. Ее тело стало искажаться. Равно как и тела других кобольдов.
Она подняла свои похожие на змей руки, образуя тонкими, словно веточки, пальцами воронку.
— Иди!
Будто ураган, устремилось к нему слово. Кобольды превратились в струи дыма. Фальрах упал и закричал.
А потом раздался другой крик. Эльф открыл глаза. Прямо перед ним стоял Облон, глядевший на него расширенными от ужаса глазами.
— Так ты все еще здесь, дух.
И, не обращая внимания на носы и пальцы на ногах своих мумифицированных предков, он протиснулся вдоль стены к расширенному входу и бросился прочь из хижины.
Фальрах чувствовал себя оглушенным. Ему было плохо. Он скрючился. Голову терзала резкая боль. Нужно было попить воды. Он с трудом перевернулся. Затем оперся на ладонь.
Раскаленные уголья в маленьком горшочке по-прежнему были единственным источником света в этой гробнице. И его было достаточно, чтобы эльф мог увидеть темную отметину на тыльной стороне ладони, в том самом
Восход солнца
Ночью она крепко спала. Не видела приближающейся беды.
И сейчас еще не проснулась. Мелвин сжал кулаки, и клинки устремились из ножен. Они были изготовлены из лучшей эльфийской серебряной стали. Они могут разрезать мышцы, сухожилия, даже кости. Он убьет нескольких троллей. Но в конце концов победить не сможет все равно. Полуэльф это знал.
Мелвин отчетливо видел силуэт стража на заснеженном гребне горы. Тролль не пытался прятаться. Серокожие хотели, чтобы незваный гость знал, где они. Повсюду, на всех вершинах. Что случилось? Почему герцог позволил им бежать? А теперь их окружили. Неужели это было просто игрой, как кошка играет с мышью?
Тученырь наверняка уже знал о том, что произошло. Он держался в стороне. Черноспинный орел был достаточно умен, чтобы понимать: ничего невозможно изменить. Если он приземлится неподалеку от расселины в скале, тролли атакуют. А у Кадлин не было сил, чтобы держаться за ноги орла. Как ни крути, им не уйти отсюда. Их путь окончен.
Когда Мелвин принял это, его охватило глубокое спокойствие. Он сделал все, что мог. Спорить с судьбой дальше просто бесполезно.
Подумал о Лейлин. Она была одна в пещере на Голове Альва. Она приняла решение пойти с ним туда и отказаться от короны княгини Аркадии, по праву принадлежавшей ей как вдове Шандраля. Но эльфы Аркадии пользовались дурной славой из-за своей склонности к интригам и борьбе за власть.
Лейлин и Мелвин искали мира и покоя после Тролльских войн, а обрести их можно было в лесной глуши на Голове Альва. Но сейчас Мелвин беспокоился. Лейлин росла при дворе. Привыкла, чтобы ей прислуживали. А на вершине она одна. После дворцового переворота и смерти Шандраля она не могла доверять ни одному кобольду, несмотря на то что ее пощадили и не причинили вреда.
В те недели, что они прожили там вместе, она справлялась со всеми проблемами довольно хорошо. Он усмехнулся. Нет, не совсем. Она оказалась очень неловкой во всем. Но обладала желанием всему научиться. И в конце концов стало получаться лучше. Она была одаренной волшебницей. Не нужно беспокоиться за нее! Она может уйти, когда захочет. Если зима просто не будет заканчиваться. И одиночество тоже.
Он пожалел, что сейчас не может быть рядом с ней. Ему так хотелось коснуться ее нежной, словно лепестки цветов, кожи.
Проснуться рядом с ней после страстной ночи любви. И зачем он только ушел? Неужели он не создан для жизни в мире?
Лейлин заметила, что он становился все более и более беспокойным. Она поддержала его в желании навестить сестру.
И вместо того, чтобы трезво подумать о том, насколько успешной может быть попытка противостоять полководцу Оргриму и его герцогству, они с Кадлин подстрекали друг друга до тех пор, пока оба не оказались убеждены в безусловном успехе предприятия.