Королева говорит

Сьюард Ингрид

Вот что слова Елизаветы: “Я говорю с вами из Окленда, этот город расположен на другой стороне земного шара, за тысячи миль от Лондона. На пути сюда я проехала десятки стран, сменила множество климатических зон и часовых поясов…

Я слышала, что некоторые из моих сограждан выражают надежду, что мое правление станет началом новой Елизаветинской эпохи. Я хотела бы сказать, что совсем не чувствую себя преемницей моей предшественницы из династии Тюдор. Елизавета I не создала семьи и не познала радости материнства. Она правила как деспот и никогда не покидала пределов своей страны”.

Здесь королева тонко намекнула на разницу в правлении двух Елизавет: она как преданная жена и мать

двоих детей могла претендовать на роль матери всех своих подданных – и в Великобритании, и в странах Содружества. Ей удалось заставить людей поверить в то, что монарх может управлять народом не только с помощью кнута, но и ласковой женской рукой. В конце выступления королева внесла в него личную ноту, выразив сочувствие семьям и близким жертв железнодорожной катастрофы в местечке Тангивай, где в канун Рождества под поездом обвалился мост, в результате чего погиб сто пятьдесят один человек: “Не знаю ни одного человека в Новой Зеландии и вообще на территории Содружества, кто не присоединился бы к нашим с мужем соболезнованиям, которые мы выражаем родственникам и друзьям погибших. Я надеюсь, что все пострадавшие в этой страшной аварии находятся сейчас в хороших условиях и в заботливых руках”.

Если шесть недель, проведенные в Новой Зеландии, стали для членов королевской делегации чередой утомительных, хотя порой и увлекательных передвижений, Австралия поразила их до глубины души. Десятки тысяч людей плотной стеной выстроились по пути следования королевского кортежа, чтобы пусть мимолетно прикоснуться взглядом к монаршей особе, проезжающей в открытом автомобиле. Газеты захлебывались от восторга по поводу ее нарядов от-кутюр. Муж, “веселый красавец”, стоял рядом с миниатюрной женой, они являли собой образец молодой, романтически влюбленной пары. Как справедливо заметил историк Филипп Зиглер, вместе они выглядели “еще ярче и внушительнее”, чем по отдельности.

В городах зеваки теряли сознание от изнурительного ожидания под палящим солнцем, но не уходили с занятых мест. Из буша поглядеть на королеву прибыли целые семьи аборигенов. Правда, увидеть они в основном могли лишь поднятую на дороге пыль. Дочь графа Маунтбеттена, леди Памела, также участвовавшая в путешествии, отмечала: “Елизавета внимательно следила, чтобы кавалькада машин двигалась как можно медленнее и чтобы люди могли разглядеть ее. Она часто повторяла: “Какой смысл так долго ждать, если ничего не увидишь?”

Иногда королеве приходилось останавливаться и произносить небольшие речи без подготовки. Она не выказывала ни растерянности, ни усталости, ни раздражения, хотя наедине со своим окружением иногда могла позволить себе пожаловаться. “Как это утомительно! – говорила она. – Видимо, у меня такое лицо, что я выгляжу злой, когда не улыбаюсь… Но ведь после двух часов непрерывных улыбок у любого человека начнется нервный тик! И вот как только я перестаю улыбаться, кто-нибудь непременно скажет: “Она, что, не в духе?”

И Елизавета улыбалась, улыбалась, пока не начинало сводить скулы. Ее наградой было обожание толпы: статистики подсчитали, что за время визита королевы в Австралию три четверти населения видели ее лично.

Однако бывали времена, когда даже железная воля Елизаветы не выдерживала испытания. В ее семье публичность не культивировалась, и сама королева, несмотря на положение, оставалась скромной и даже застенчивой женщиной. К тому же ей недавно минуло всего двадцать семь лет, она находилась в чужой стране, за тысячи миль от дома. Однажды, после встречи с очередными сановниками в очередном городе, счет которым королева давно потеряла, выдержка чуть не изменила ей. На Елизавету с утра глазели, показывали пальцем, люди махали руками, свистели, вопили, слепили вспышками

старомодных фотоаппаратов, трясли ее за руку… Королева измучилась, но по протоколу ей не было положено ни минуты уединения, даже походы в туалет “попудрить носик” проходили в сопровождении провожатых из числа местных жителей и друзей. В машине, прижавшись к Филиппу, еле сдерживая слезы, она пробормотала: “Ну почему же, почему сегодня все такие утомительные?..” По этим словам, сказанным тихим голосом, Филипп понял, что жена на пределе, и молча обнял ее за плечи.

С самого начала австралийское путешествие было не из легких, и иногда королева задумывалась, стоят ли заокеанские визиты таких нечеловеческих усилий с ее стороны и достойна ли она принимать как должное откровенное обожание толпы. Она “работала” королевой совсем недолго, и эта роль все еще пугала ее. Однако Елизавета не делилась с публикой сомнениями и переживаниями. Она понимала, что, будучи главой великой державы с многовековыми традициями, просто не вправе поддаваться эгоистическим порывам и жалеть себя. Украдкой прижавшись к мужу и тихо пожаловавшись ему, Елизавета собралась с силами и с улыбкой блестяще провела следующие раунды переговоров и встреч.

На официальном открытии сессии парламента в Канберре королева обратилась к австралийцам с неожиданно эмоциональной речью: “Мне особенно приятно сегодня говорить с вами не из-за моря, но лично присутствовать на открытии сессии вашего парламента”.

Королева никогда не пишет обращений к парламенту сама, но с удовольствием подчеркивает, что хотя и живет в Великобритании, всегда чувствует себя частью страны, которую посещает. Она прекрасно понимает, как важно установить человеческий контакт с подданными.

Официальный прием в Парламентском дворце в тот вечер стал великолепным завершением утомительного дня. Премьер-министр Роберт Мензис вручил королеве бриллиантовую брошь, искусно выполненную в виде нескольких веточек акации, национального цветка Австралии.

Сидя рядом с главой страны, королева обратилась по радио к народу Австралии. Она говорила о том, как повезло Австралии, что война не докатилась сюда, и как благодарна была Европа за оружие, продовольствие и другую помощь, приходившую из Южного полушария. Отметив добрый нрав населения и его уверенность в будущем своей страны, Елизавета сказала: “Ваша страна – просторная и плодородная, люди – здоровы и полны сил. Лишь абсолютный пессимист может сомневаться в будущем процветании Австралии”.

Королевская чета вернулась домой в мае 1954-го. Встречать королеву и принца Филиппа отправили яхту “Британия” – это был ее первый самостоятельный рейс. На борту папу и маму встречали радостные и взволнованные Чарльз и Анна. Впервые супруги совершили такое длительное путешествие по морю на яхте: посетив Мальту и Гибралтар, “Британия” взяла курс на Портсмут, а затем, войдя в устье Темзы, бросила якорь в Лондонском порту.

Елизавета провела на яхте незабываемые часы: ведь она принимала непосредственное участие в разработке дизайна судна, с помощью архитектора сэра Хью Кассона придумывала отделку королевских апартаментов. Золотая линия, проходящая посередине корпуса по всей длине яхты, – ее идея. Елизавета хотела, чтобы “Британия” стала символом Великобритании. Но, потратив тысячи фунтов на отделку интерьеров, Елизавета довольно непоследовательно заявила, что подушки и одеяла можно взять со старой яхты, и тут же заказала дюжины новых льняных простыней и наволочек с королевской монограммой.