Королева из Прованса
Шрифт:
Королева рассмеялась:
– Перестаньте, Ричард, я знаю, что вы столь же высокого мнения о собственном сыне.
– Как хорошо, что у нас такие удачные дети! Я готов разговаривать о них весь день, однако сегодня я пришел не за этим.
– Слушаю вас, Ричард.
– С вами так приятно разговаривать… – Ричард знал, что немного лести в разговоре с Элеанорой не помешает. – Дело в том, что я встревожен.
– Чем же? – насторожилась королева.
– В стране зреет недовольство. Особенно в Лондоне.
– От лондонцев вечно одни неприятности.
– Это гордый
– Они считают, что Лондон и есть Англия, что им ни в чем нет равных.
– Так оно и есть, миледи, если говорить о торговле, богатстве и влиянии. Нельзя забывать, что купцы и торговцы определяют благосостояние страны. А они-то и недовольны.
– Недовольны евреи.
– И они тоже.
– У евреев в этой стране нет никаких прав. Раз они живут в Англии, пусть платят за эту привилегию.
– Если мы лишимся евреев, мы многое потеряем. Но я пришел не для того, чтобы говорить о евреях. Более всего лондонцев выводит из себя «Квинхайз».
– Это мне известно. Всякий раз, платя подать, купцы ворчат. Однако порт Квинхайз всегда принадлежал английским королевам.
– Но не всегда купцов заставляли разгружаться только в Квинхайзе и больше нигде. Да и подать слишком уж возросла.
– С купцов берут то, что должны брать.
– Они с этим не согласны. С такого, казалось бы, незначительного дела могут начаться большие неприятности.
– Что же мне теперь делать? Извиниться перед купцами, сказать, что я беру с них слишком большой налог?
– Нет, миледи. Давайте я выкуплю у вас «Квинхайз».
– Вы, Ричард? Но ведь эта привилегия стоит очень дорого.
– Ничего, я достаточно богат. И предлагаю вам это вполне серьезно. Если не принять срочные меры, может начаться смута.
– Смутьянов должным образом покарают.
– Не так-то это просто. Восставшая толпа ужасна. Не стоит пробуждать спящего зверя, ведь никогда не знаешь, к чему это может привести.
Элеанора молчала. Она знала, что Ричарду придется выложить за «Квинхайз» кругленькую сумму. Он и в самом деле богат, так что может себе это позволить. В отличие от Генриха, Ричард никогда не жалуется на нехватку денег. Он вообще мало похож на своего брата. Щедростью принц никогда не отличался. Когда дядя Бонифас попросил у него денег, Ричард ответил, что может предоставить займ, но о безвозмездном даре речи не было.
Дядя Бонифас в долг брать не пожелал.
Будь на месте Ричарда старший брат, Бонифас получил бы требуемую сумму, ибо король захотел бы сделать приятное своей супруге.
Отказаться от «Квинхайза»? Что ж, неплохая идея. Слишком много жалоб на эту пошлину. Когда Элеанора выезжала в город, она собственными ушами слышала, как ропщет народ.
Пожалуй, стоит согласиться. Пусть «Квинхайз» достанется Ричарду. Тогда проклятые купцы будут ненавидеть его, а не Элеанору.
Однако Ричард поступил иначе. Выкупив «Квинхайз», он тут же перепродал эту привилегию лондонскому мэру, получив взамен ренту в пятьдесят фунтов ежегодно. Теперь, если лондонские купцы будут кем-то недовольны, это внутреннее дело горожан, королевское семейство тут ни при чем.
Таким образом,
ЦЕРЕМОНИЯ В БОЛЬ
Пока Элеанора вынашивала ребенка, из Прованса пришла печальная весть.
Ее отец был очень плох.
Санча немедленно явилась к сестре в Виндзор. Они обнялись и уединились в приватных покоях королевы, чтобы никто им не мешал.
– Матушка говорила, когда была на твоей свадьбе, что отец болеет, – сказала Элеанора.
– Да, я знаю. Он тоже хотел приехать, очень хотел, но не смог.
– Ты думаешь, он уже умер? – спросила королева.
– Почему ты так спрашиваешь?
– Матушка могла нарочно сообщить нам о его болезни, чтобы смягчить удар.
Сестры горестно смотрели друг на друга. Элеанора давно уже не видела своего отца, но сейчас воспоминания о нем воскресли в ее душе. Она и Санча как бы вернулись в золотую пору детства.
– Трудно представить себе, что его не будет, – вздохнула королева. – Бедная матушка этого не переживет. Нужно пригласить ее сюда.
Санча промолчала, вспомнив, что говорил Ричард о засилье чужеземцев в Англии.
– Остается еще Беатриса, – сказала она вслух.
– Теперь отец не сможет найти ей мужа. Правда, остается еще Ромео.
– Бедняжка Беатриса, представляю, как ей грустно.
В этот момент в дверь постучался гонец.
Опасения Элеаноры подтвердились. Граф Прованский скончался.
Когда стало известно, что по завещанию граф оставил все свои владения последней, незамужней дочери, Элеанора слегка рассердилась.
– Кажется, он забыл, что дочерей у него четверо, – обиженно воскликнула она.
– Вовсе нет, – ответила Санча. – Но отец знает, что мы трое уже имеем мужей, причем мужей могущественных и богатых. Беатриса же еще даже не невеста.
– С таким приданым у нее от женихов отбоя не будет.
Вопрос о наследстве несколько отвлек Элеанору от траура. Вскоре стало известно, что в Прованс валом повалили женихи, и королева цинично подшучивала по этому поводу.
Однако вдовствующая графиня была недовольна претендентами на руку своей младшей дочери. Как-то раз Генрих сообщил супруге потрясающую новость: Хайме, король Арагонский, осадил город Экс, заявив, что не снимет осаду до тех пор, пока графиня Прованская не выдаст свою дочь Беатрису за дона Педро, наследного принца Арагонского.
Какая романтическая история! Когда-то Элеанора описывала подобные рыцарские подвиги в своих поэмах. Подумать только, что крошка Беатриса оказалась в центре столь захватывающей драмы. А ведь все дело в том, что она – единственная наследница отцовских владений.
Вскоре пришло письмо от Маргариты.
Она писала сестрам, что они могут не беспокоиться за Беатрису. Король Арагонский и в самом деле вторгся в Прованс, чтобы силой женить своего сына на выгодной невесте. Дона Хайме прозвали Завоевателем, ибо он одержал немало побед, но на сей раз победы ему не видать, потому что за свою родственницу заступился Людовик.