Королева Кандеса
Шрифт:
Они почти пришли туда, когда Буридан наконец отдался на волю воздуха. Крики и указующие руки заставили Венеру поднять глаза от расползающейся почвы, и как раз вовремя, чтобы увидать черную башню, обертывающуюся в свою паутину балок, как человек запахивает на себе халат. Затем башня начала с величавым достоинством погружаться в зияющую прореху в земле, пока в том месте не осталось только синее небо.
Она взглянула на Брайса. Тот пожал плечами.
— Они знали, что так может случиться. Я сказал своим соратникам, если Буридан упадет, разбросать повсюду копии книги и валюту — и пусть ветры разнесут их. Они засеют небеса
Башня быстро распадется, стрелой пролетая в небесах. Ее куски превратятся в снаряды, и могут нанести громадный ущерб домам и фермам в соседних княжествах; еще значительнее станет урон от более крупных клочьев самого Спайра, когда наконец он рассыплется. Это было трагично, но новые граждане Буридана, и мужчины и женщины из организации Брайса, скоро обнаружат, что скользят по теплому голубому небу. Они смогут пробить себе путь, камень за камнем, и выбраться из руин. А потом будут, как все прочие в этом мире: залиты солнцем и свободны в бесконечном небе.
Венера улыбнулась. Впереди она увидела двери низкого бункера, ведущего к Фину, и сорвалась на бег.
— Мы на месте!
Логика у нее была простая. Фин — крыло, аэродинамичнее него на Спайре ничего нет. Из всех частей, которые могут отвалиться и улететь в ближайшее время, оно обязано передвигаться быстрее и дальше всех. Поэтому он почти наверняка перегонит прочие обломки. И еще у Венеры было подозрение, что за прошедшие столетия обитатели Фина не раз прикидывали, что они будут делать, когда Спайр умрет.
Она оказалась права. Хотя стражи у двери сначала не желали впускать толпу внутрь, появилась Коринна и велела им отступить. Когда пестрое сборище солдат и гражданских потянулось вниз по ступеням, она повернулась к Венере и усмехнулась — не без легкой истеричности.
— У нас есть парашюты, — сказала она. — И стабилизатор можно отсоединить и сбросить. Мы всегда планировали это как последнее средство, если нас когда-нибудь захватят. Теперь... — Она пожала плечами.
— Но у вас есть лодки? Байки? Хоть какие-нибудь средства путешествия после того, как мы окажемся в воздухе?
Коринна ухмыльнулась и кивнула, и Венера позволила себе облегченный вздох. Она привела своих людей в правильное место.
Окончательная смертная агония Спайра началась, когда последние из них уже втиснулись внутрь Фина. Венера стояла наверху ступеней с Коринной, Брайсом и Сарто, и наблюдала за яркой линией, начинающейся от ободка мира, высоко вверху над степенно кружащимися колесами Малого Спайра. Линия превратилась в видимый разрыв, его края втягивали деревья и здания, и Спайр в этой точке стал разлезаться. Оказалось, что древние ядерные машины неспособны безопасно замедлить его — может быть, из-за порожденных ими напряжений, так же как и из-за центростремительных сил, наконец одолевших титановую структуру. Детали были неважны. Все, что видела Венера, это тысячи древних культур, встречающих конец в один росчерк крепчающего солнечного света.
Вдоль кривой мира неслась дрожь ударной волны. Она была прекрасна в голубоватой дали, но Венера знала, что удар направлен прямо на нее. Ей следовало уйти внутрь, прежде чем прибудет волна. Она не пошевелилась.
На
Как раз перед тем, как Брайс схватил ее за руку и утянул внутрь, Венера увидела табун лошадей Дали, с грацией и отвагой уходящих галопом с ободка мира.
Она была уверена — они выживут. Взбрыкивая ногами, они с ржаньем будут плыть сквозь небеса Вирги, пока не приземлятся на голову кому-нибудь, не ожидающего подвоха. Где-нибудь им подыщут гравитацию — они слишком легендарны и прекрасны, чтобы им позволили умереть.
Люди Коринны налегли на рычаги, отсоединившие Фин от остального Спайра. Внезапно невесомая, Венера зависла в открытом дверном проеме и смотрела, как убывает и исчезает за облаком стена скорость-плюща.
Когда она вплыла внутрь, все молчали. Мужчины и женщины с потухшими глазами переглядывались в неширокой шлюзовой камере крохотной нации. Все они теперь были беженцы; на лицах явственно читалось ожидание некоей ужасной судьбы, которая постигнет их в ближайшие несколько минут. Никто, конечно, не мог и представить, что бы это могло быть, и, видя их смятение, Венера не знала, плакать над ними или смеяться.
— Расслабься, — сказала она рыдающей женщине. — Это время надеяться, не отчаиваться. Тебе понравится там, куда мы направляемся.
Молчание. Потом чей-то голос: «И куда же это?»
Другой голос сказал: «Домой».
Венера озадаченно оглянулась. Голос был незнаком, но акцент...
Мужчина уверенно вернул ей взгляд. Он держался одной рукой за металлическую стойку Фина, но в остальном, похоже, чувствовал себя в свободном падении вполне комфортно. Она, впрочем опознала тряпки, в которые он был одет — они выдавали в нем одного из заключенных, которых она освободила из Серого Изолятора.
— Ты не отсюда, — проговорила она. Он ухмыльнулся.
— А вы не Амандера Трейс-Гайлс, — ответил он. — Вы жена адмирала.
Ее пронизал шок.
— Что?
— Я видел вас только издали, когда они спасали нас, — сказал мужчина. — И потом потерял вас из вида, когда мы добрались сюда в Фин. Все говорили о таинственной леди из Буридана. Но сейчас, увидев вблизи, я узнал вас.
— Твой акцент, — сказала она. — Ты из Слипстрима.
Он кивнул.
— Я участвовал в экспедиции, мэм — на борту «Ареста». Я был там, когда мы разбили Формацию Фалкон в большом сражении. Когда ваш муж их разбил. Я видел, как он всадил «Ладью» во вражеский дредноут — словно нож противнику в сердце. Успел посмотреть, как ублюдка разнесло, прежде чем они выудили меня из воздуха и кинули в тюрьму. — Он гневно скривился.
Сердце у Венеры подступило к горлу.
— Ты видел... как погиб Чейсон?
— Погиб? — Бывший авиатор недоверчиво поглядел на нее. — Погиб? Он не погиб. Я провел две недели в одной камере с ним, пока Фалкон не продал меня Сакрусу, как мешок зерна.
В глазах у Венеры потемнело, и она упала бы, будь здесь сила тяжести. Ничего не замечая, собеседник продолжал:
— Я, может, пару раз за эти недели и хотел, чтоб он помер. Трудно делить камеру с другим человеком, особенно с тем, кого уважал. Видишь все его недостатки.