Королева Кастильская
Шрифт:
Ей было неприятно узнать, что архиепископ болеет и лихорадка сопровождается страшной слабостью, которая держит его в постели; она приказала ему переехать в летний дворец, Хенералифе, который находился на расстоянии броска камня от Альгамбры, но в более спокойном месте.
Хименес воспользовался ее предложением, однако его здоровье не улучшилось, а лихорадка и слабость продолжались.
Он возлежал в своих покоях в самом утонченно-красивом из летних дворцов. Из окна он видел сказочные сады, где произрастали мирты и кипарисы; ему очень хотелось встать, побродить по крошечным дворикам
Но даже мир и спокойствие Хенералифе не возвращали ему здоровья, и он часто думал о Томасе Торквемаде, который вот так же, без сил лежал в монастыре Авилы и ожидал своего конца.
Торквемада уже прожил жизнь, Хименес же чувствовал, что только начал жить. Он еще не завершил своего дела в Гранаде и полагал, что это только начало. Теперь он признавался, что считает себя властью, стоящей над троном, главой огромного государства, а Фердинанда и Изабеллу исполнителями его воли.
Здоровье королевы ухудшалось. Он понял это, когда встречался с ней в последний раз. Если она умрет и останется Фердинанд, ему понадобится сильная направляющая длань. А то обстоятельство, что король не любил его и всегда будет им недоволен, отнюдь его не тревожило. Он хорошо знал Фердинанда – тщеславного, алчного, корыстолюбивого, которому нужна указующая рука посланца божьего.
«Я не имею права умереть, – сказал себе Хименес. – Мое дело еще не завершено».
И все же с каждым днем он слабел все больше и больше.
Однажды к нему пришел слуга-мавр из Хенералифе и подошел к его постели. Он остановился и смотрел на него.
Какое-то мгновение Хименес подумал, что мавр пришел, чтобы причинить ему какой-нибудь вред, и ему вспомнился тот день, когда его брат Бернардин пытался придушить его подушкой, прижав ее к лицу. С того дня он ни разу не видел Бернардина.
Мавры, наверное, чувствуют сильнейшее желание отомстить человеку, разрушившему их мирную жизнь. Он знал многих из них – тех, кто крестился, предпочитая это изгнанию, которому подвергали всех, кто не перешел в христианскую веру. Мавры были не столь эмоциональный народ, как евреи. Они доверительно говорили друг другу: «Наедине с собой будь мусульманином, а на людях – христианином». А почему бы и нет, если это – единственный способ жить в Гранаде?
Конечно же, инквизиция разберется с теми, кто виновен в подобном вероломстве. Инквизиторам придется неустанно и тщательно наблюдать за такими людьми, преподать им урок и показать, что их ждет, если они посмеют насмехаться над крещением и христианской верой!
Вот об этом и размышлял Хименес, не заметив, что слуга-мавр ушел, а возле его кровати стоит женщина.
– Что тебе, женщина? Что случилось? – спросил он.
– О, монсеньор архиепископ, вы смертельно больны. Я много раз видела такую лихорадку и слабость, следующую за ней. С каждым днем, с каждой ночью лихорадка становится все сильнее, а слабость растет.
– Если это так, – молвил Хименес, – значит, такова воля Господа, и я буду только рад этому.
– О, монсеньор архиепископ, какой-то голос подсказал мне прийти к вам и поведать, что есть один человек, который мог бы излечить вас от этого недуга.
– Один из вашего
– Да, это женщина, монсеньор архиепископ. Это очень-очень старая женщина. Она прожила в Гранаде уже восемьдесят лет. И я часто видела, как она излечивала тех, кого не смогли вылечить самые сведущие доктора. У нее всякие травы и медицинские средства, известные только нашему народу.
– Почему ты хочешь спасти меня? Большинство людей вашего народа обрадовались бы, узнав, что я умер.
– Я служила вам, монсеньор архиепископ. И знаю, что вы хороший, благочестивый человек, который верит – что бы ни делалось, все на благо Господа.
– Ты христианка?
Глаза женщины затуманились.
– Я крестилась, монсеньор.
Хименес подумал: «И несомненно, ты втайне привержена к мусульманству». Однако вслух он своих мыслей не высказал. Ему хотелось жить. Теперь он знал, что отчаянно хочет жить. Совсем незадолго до прихода женщины он молился о чуде. Каков же ответ Господа? Бог часто поступает загадочно и непонятно. Неужели он позволит Хименесу лечиться с помощью мавров, которых он с таким трудом приводил к Богу?
Мавры очень искусны в медицине. Хименес лично сохранил их медицинские книги, отправив всю остальную литературу в огонь.
– Ты хочешь привести эту мудрую женщину ко мне? – спросил он.
– Да, монсеньор архиепископ. Но она может прийти только в полночь и под большим секретом.
– Почему?
– Потому что, монсеньор, очень многие желают вам смерти за все содеянное вами после приезда в Гранаду, и им бы очень не понравилось, если эта мудрая женщина вас вылечит.
– Понятно, – произнес Хименес. – И какое вознаграждение захочет получить мудрая женщина, если она меня вылечит?
– Она лечит людей из любви к лечению, монсеньор. Вы смертельно больны, говорит она, а королевские доктора не могут вас вылечить. Ей хотелось бы доказать вам, что у нас, мавров, медицина намного лучше вашей. Вот и все.
Несколько секунд Хименес молчал. А может, эта женщина пытается отомстить за свой народ и подсыплет ему какого-нибудь яду?
Он снова вспомнил о своем брате Бернардине, который ненавидел его до такой степени, что попытался убить.
В мире многие люди ненавидят праведников.
Нужно безотлагательно принимать решение. Его состояние с каждым днем становится все хуже и хуже. И если не произойдет какого-нибудь чуда, он в любом случае умрет. Он доверится Господу, и если Господу будет угодно, чтобы он жил, управляя Испанией – с помощью суверенов, – он будет только рад этому. Если же ему суждено умереть, он с покорностью и смирением должен принять смерть.
Он верит, что это – ответ на все его молитвы.
– Я встречусь с этой женщиной, – молвил он.
Посетившая его женщина пришла к нему в полночь и тайно провела в покои старуху-мавританку, черные глаза которой были видны среди складок и морщин, покрывающих ее лицо.
Старуха дотронулась до него и почувствовала, как его лихорадит. Она внимательно осмотрела его язык, глаза и изможденное тело.
– Я могу вылечить тебя за восемь дней, – сказала она Хименесу. – Ты веришь мне?