Королева Клинков

Розенберг Айрон С.

Рейнор отметил, что ментальный голос странного протосса был также сух, как и раньше, но на этот раз ему не хватало большей части силы, что проявилась в нем, когда Зератул разговаривал с Керриган.

«Ну, по крайней мере, в голове хоть не звенит», — подумал Джим, выискивая глазами подходящую точку для наблюдения.

Найдя подходящее место близ вершины окаймляющего плато хребта, он пополз туда, не выпуская при этом из виду протоссов.

«Темный тамплиер», — сказал Тассадар, делая несколько шагов навстречу

Зератулу.

Джим подумал, что голос и этого протосса прозвучал как-то странно.

Неужели это отвращение?

Он видел, как Тассадар разговаривал с Керриган или зергами. Тон того голоса был другим. Тогда в нем звучала ненависть. Этот же казался не столько яростным, сколько…

Горьким?

«Я почувствовал ваше присутствие», — выдержав паузу, закончил Тассадар. Тем временем зилоты позади него беззвучно выстроились в боевой порядок. Рейнор отметил, что их построение полностью совпадает с построением темных тамплиеров. В голове мужчины промелькнула мысль — было ли это преднамеренным?

«Я — Зератул, Прелат темных тамплиеров», — представился незваный гость.

Точно также, насколько помнил Джим, лидер темных представился Заззу. Но сейчас, эти же самые слова звучали совершенно иначе! В тот раз в них ощущалась сила, достаточная для того, чтобы представиться заклятым врагам — бросить им в лицо свое имя и ранг. Теперь же слова Зератула звучали мягче, почти апологетически. Если бы протоссы были людьми, Джим бы решил, что Зератул смущен, но в то же время гордится своей принадлежностью к темным.

«Я знаю, кто вы такие», — ответил Тассадар, и его отвращение было почти осязаемым. — «Вы — еретики, изгнанные собственным народом. Вас предали анафеме».

Воины за его спиной напряглись, готовые в любой момент рвануться в бой. Запястья некоторых зилотов засветились, предвещая активацию энергетических клинков.

Зератул поднял руки и выставил ладонями вперед, в жесте мира, совсем как при встрече с Заззом. Но кое в чем отличие все же было. Джим присутствовал при разговоре Прелата с Заззом, и знал, что в тот раз подобный жест был просто уловкой, чтобы заполучить возможность успешно провести атаку.

Сейчас призыв к миру выглядел искренним.

«Я не хочу сражаться с тобой, брат мой», — слова Зератула пронеслись через все плато, и Тассадар вздрогнул, ошеломленный. — «Хоть ты меня и презираешь, но у нас нет поводов для ссоры. Здесь мы союзники, в этом мире, в этой битве. Цели у нас одни и те же. Неужели ты этого не видишь?»

«Я вижу лишь другого врага», — проворчал в ответ Тассадар. Руки верховного тамплиера сжимались в кулаки. — «Того, кто бросил тень на заветы тамплиеров и запятнал нашу честь.

Тассадар вскинул вверх кулак. Его глаза сверкнули ярко-голубой вспышкой, отчетливо различимой даже при дневном свете.

«Защищайтесь!»

И светлые тамплиеры устремились в атаку.

Это был

необычный бой. Джиму было уже не впервой наблюдать, как сражаются протоссы, причем с такой же дистанции. Он видел, как Тассадар со своими зилотами сражался против Керриган и ее стаи, видел и аналогичную стычку отряда Зератула. И оба раза Джим остался под впечатлением от скорости протоссов, их силы и мастерства. Протоссы были воинами — либо прирожденными, либо великолепно обученными. Так или иначе, их искусство войны вызывало восхищение.

Следить за тем, как сражаются протоссы и зерги, было примерно тем же, что наблюдать бой искусного фехтовальщика против разбушевавшейся толпы — фехтовальщик перемещался плавно, изящно и его лезвие разило врага с неизменной точностью, в то время как толпа вокруг бесчинствовала в своем безумии, используя лишь грубую силу и огромное количество.

Но на этот раз фехтовальщик столкнулся с другим фехтовальщиком.

Или, точнее, две группы фехтовальщиков схлестнулись друг с другом.

Зрелище было удивительным. Джим не сомневался, что выпустил из виду большую его часть, потому как протоссы двигались слишком быстро, для того чтобы он смог уследить за ними.

Воин-зилот устремился к противнику в стремительном пируэте смертоносного танца, выбросив вперед активированный клинок. С треском и искрами лезвие из энергии вспороло воздух, сжигая дотла частицы пепла и золы. Темный тамплиер увернулся от укола и совершил встречный выпад — выпустив сверкающее лезвие, его рука мягко взмыла вверх, и две энергии соприкоснулись. Синее сияние столкнулось с зеленым, образуя новый источник мощного, но неровного свечения, — то вспыхивая до рези в глазах, то рассыпаясь многочисленными бликами и тенями.

Бойцы кружились вокруг друг друга, отступали назад, отпрыгивали — но лишь для того, чтобы вновь броситься вперед и нанести новый удар. Рейнор ни разу не увидел, чтобы какой-нибудь из клинков коснулся плоти. Каждый удар встречался контрударом, каждый выпад клинка блокировался другим клинком. Этот бой нельзя было назвать убийством, его нельзя было назвать даже кровопролитием — это был танец, зрелище, демонстрация умений, талантов и искусства.

Это было прекрасно. Для кого-то вроде Рейнора, кто вырос в мире жестоких реалий и грубых технологий, это был краткий взгляд на иную жизнь.

Какой он, этот иной мир, взрастивший расу для которой воинская наука приняла форму утонченного действа, отточенного до совершенства? Действо, способное полностью заворожить даже самого придирчивого зрителя. Какая она, эта раса, что могла сражаться без ранений, побеждать без убийства, принимать поражение без горечи? Он даже не мог себе представить.

Битва продолжалась уже несколько минут, но оба предводителя так и не сдвинулись с места. Протосские лидеры наблюдали за сражением бойцов.