Королева Кристина
Шрифт:
Наместник короля Филиппа IV в Испанских Нидерландах Леопольд Вильгельм Австрийский лишь в апреле 1652 года получил возможность трезво поразмыслить над посланием королевы Швеции городу Антверпену. С одной стороны, открытие Шельды для торговли со шведами было, несомненно, очень выгодным предприятием, но как быть с Мюнстерским договором? И вообще: не было ли в намерениях Кристины желания столкнуть Испанию с Голландией по наущению Франции? В честности иезуита Франкена сомневаться не приходилось, но не сделали ли его пешкой в какой-то сложной игре? Было решено, что магистрат Антверпена ответа Кристине посылать не будет и что в Стокгольм следовало отправить опытного человека, который должен будет разобраться во всём на месте и
Между тем в Брюсселе быстро нашли специалиста по математике — им оказался учёный-иезуит Филипп Нутиус, отобранный провинциалом (главой местного ордена) Энгельграве. Но прежде чем отправить его с заданием в Стокгольм, Энгельграве счёл за лучшее поставить в известность Рим. В феврале 1652 года Нутиус, вероятно не дождавшись ответа из Рима, всё-таки тронулся в путь и 1 апреля добрался до Стокгольма. К своему сожалению, он обнаружил, что генерал ордена иезуитов Пикколомини уже принял меры по удовлетворению обращения Кристины и готовился направить к ней своих экспертов. Брюссель притормозил.
В мае 1652 года Франкен вернулся в Стокгольм и привёз с собой уведомление о том, что в Стокгольм собирается выехать испанский посол генерал Эстеван де Камарра, который и должен будет дать ответ на письмо Кристины. С Франкеном в шведскую столицу прибыл ещё один иезуит — Юбер Ланглуа, закамуфлированный под сотрудника французского посольства в Гааге месье де Сен-Юбера.
Стокгольм теперь кишмя кишел иезуитами. Три ветви иезуитского ордена — итальянская, испанская и французская — самостоятельно работали над обращением королевы Кристины. (Напомним читателю, что всё это происходило одновременно с изнурительным противостоянием королевы Государственному совету по вопросу своего замужества и определения наследника шведского престола.)
Глава девятая
ПЕРВЫЙ ПРИСТУП
В области политики угрожать, не наступая — обнаружить своё бессилие.
Коронационные праздники закончились лишь к 15 января нового, 1651 года. Все участники уехали из столицы, дворец опустел, и Кристина осталась в нём почти одна, если не считать одного слуги и придворного Экеблада. По всей видимости, королева ожидала от них такого же уровня «обслуживания», как от полного состава двора, что дало изнеженному тайному «летописцу» двора Экебладу повод для жалоб. Он, видите ли, чуть руку не вывихнул, таская тяжёлые тарелки с едой из кухни и обратно, не мог держать пера в руке и отказался от занятий теннисом, ибо «дворцовые лестницы предоставили достаточно возможностей для физических упражнений».
В апреле 1651 года Кристина сообщила фавориту Делагарди о своём решении отречься от трона. Фаворит затрепетал: с уходом королевы он мог потерять всё, мир рушился, и он стал умолять Кристину не делать этого. Но что такое был граф Магнус по сравнению со всей системой власти — Государственным советом, риксдагом, двором, которые не могли устоять под её напором? Кристина без труда отмела все его доводы и приказала ему сослужить ей последнюю службу.
В первую очередь ей нужно было убедить в целесообразности и необходимости такого шага наследника трона — Карла Густава и всё пфальцское семейство. Под видом ознакомительной поездки по стране она намеревалась посетить кузена в его замке на Эланде, а заодно и посмотреть, насколько острова Эланд и Готланд могли пригодиться ей для проживания после отказа от престола. Однако возникшие внешнеполитические обстоятельства (Испания!) заставили её изменить свои намерения. Тогда она попросила графа Магнуса Делагарди написать Карлу Густаву письмо и вызвать его на встречу в Упсалу. С Упсалой у наследника были связаны дурные воспоминания: там он однажды хорошенько покутил и получил за это нагоняй от Кристины. Нет, в Упсалу ему ехать не хотелось.
Делагарди также сообщил
Кристина в это время была по уши занята внешней политикой, тайными переговорами с Мачедо и переездом матери в Нючёпинг. Она собиралась сопроводить Марию Элеонору, но обстоятельства не позволили ей это сделать. Она осталась в Стокгольме и держала Карла Густава «на привязи» в Грипсхольме, не давая ему вернуться на Эланд. В конце мая — начале июня 1651 года Кристина наконец вызвала его в Нючёпинг. Поскольку приезд королевы затягивался, Карл Густав поехал в Стегеборг, чтобы ещё раз обсудить ситуацию с отцом. В Стегеборге он узнал, что королева приглашала его приехать в Стокгольм и принять участие в похоронах фельдмаршала Торстенссона. Карл Густав снова проявил строптивость и решил, как бы ни складывались события, уехать на Эланд. Болтаться без дела при дворе ему было неинтересно, и потому он отправил на Эланд и свиту, и багаж, а сам временно поселился у брата Адольфа Юхана в Боргхольме.
Между тем Кристина дала понять, что скоро всё-таки приедет в Нючёпинг к матери, чтобы обсудить с пфальцской роднёй создавшееся положение. Юхан Казимир, сославшись на старческую немощь, от приезда в Нючёпинг отказался. Карл Густав, однако, приехал и от вдовствующей королевы Марии Элеоноры неожиданно узнал, что Кристина планирует женить его на какой-нибудь немецкой принцессе. Стало ясно, что королева, форсируя свой план отречения, решила устранить главное препятствие на этом пути — призрак двоевластия. Если наследник женится, то путь к отречению будет значительно упрощён.
Но женитьба на каких бы то ни было принцессах в планы наследника не входила. С сыном был согласен и Юхан Казимир, который, забыв про свою немощь, тоже стал собираться в Нючёпинг, но, получив от Кристины выражение соболезнования в ответ на первую весть о его недомогании, остановился. Без приглашения появляться в Нючёпинге ему было неудобно.
Двадцать третьего июня в Нючёпинге Кристина сообщила Карлу Густаву и Адольфу Юхану, что она твёрдо и безотлагательно решила сложить с себя корону и передать её Карлу Густаву. Она хотела, чтобы Карл Густав приехал в Стокгольм и поддержал её на заседании Государственного совета, где она собиралась объявить о своём решении и где непременно возникнет вопрос о её замужестве. Она также надеялась, что помолвка Карла Густава с какой-нибудь принцессой могла бы рассматриваться как важный аргумент в её пользу.
Но пфальцсцы — и отец, и сыновья, и их зять граф Магнус Делагарди — продолжали гнуть свою линию и снова выразили несогласие с этим решением. К ним также присоединился Ю. Маттиэ, и Кристина была вынуждена признать, что их завидное упорство поставило исполнение задуманного плана под угрозу. Ей с трудом удалось удержать наследника в Стокгольме до конца месяца, а потом он опять уехал на Эланд. После этого королева решила идти ва-банк и «обрабатывать» господ министров без содействия пфальцского семейства. Она наметила отречение на осень 1651 года, известила об этом Государственный совет и созвала постоянно действующий орган парламента — комиссию риксдага.