Королева-молния. Собирая сердце. Вампиры
Шрифт:
Он делал так каждый раз, готовясь рассказать мне длинную историю. Но сейчас мне не хочется сказок.
— Шико! В двух словах, — я легко потрепала его за плечо, чтобы не обижался, но печально сдвинутые домиком брови отразили его настроение.
— Колыбель точно мать утешит…подобно богам наставит на истинный путь…как лучший друг придет на помощь…
— Понятно. Очередная красивая легенда… — от которых меня клонит в сон…Пусть лучше расскажет мне о том, что меня действительно волнует, — как прошел суд?
— Я
— Шико! Давай по делу!
Как же меня раздражают эти его любезности!
— К сожалению, полукровные вампиры пока не пользуются всеми привилегиями, ваш отец не успел внести нужные поправки в законы…И покушение на жизнь вампира карается очень тяжко!
— А покушение на мою жизнь старейшины во внимание не приняли, верно?
— Верно, моя королева. Зато они не оставили без внимания то, что Рик когда-то обозвал их старыми выскочками. Воран не успел причинить вам вреда, поэтому, это даже не стали рассматривать. А вот битву, в которой Рик ранил его, использовали как зацепку.
— Кому это нужно? Рик верно служит вампирам! Почему они так несправедливы?
— Рик имеет огромное влияние на события, происходящие в нашем мире. Не всем это по душе. И остались еще старейшины не принимающие новые правила.
— Рика посадят в тюрьму?
Сердце сжалось от несправедливости. Рик спас меня от Ворана! Воран хотел моей крови!
— Макэйо использовал право вето, и наказание пришлось смягчить.
— Мак?
— Да, моя госпожа. После его речи, которая буквально разгромила устоявшиеся умы старейшин, они сникли, а все остальные приняли решение просто отстранить Рика от двора. Сроком на год. Как вы понимаете, это незначительное наказание…
Незначительное? Да я не увижу Рика год! Целый год! Я знаю его меньше, но этого времени было достаточно, чтобы стать зависимой от него, а теперь целый год должна прожить без него.
— Он уедет к Элен?
Ваза со свежими тюльпанами выпала из рук моего слуги, и тот, делая вид, что не слышал вопроса, засуетился, подбирая осколки.
Конечно к Элен, куда ж еще.
Я осторожно, ступая на носочках, подобрала желтые цветы с пола и вернулась к кровати, положив их на столик у изголовья.
Полураскрытые бутоны источали пряный аромат, и, возможно, в другой ситуации их солнечный цвет меня порадовал. Но сейчас внутри грустно шептала моя любовь: «желтый — цвет разлуки…раз-лу-ки…»
— Увянут… — состорожничал Шико.
— Пусть… — может быть, вместе с ними и любовь моя умрет.
— Я прошу прощения… — писклявый голосочек юной служанки донесся из-за горы неразобранных подарков, что лежали в соседней комнате.
— Ты бестолковая дрянь! Пошла вон отсюда! — шепотом заорала старшая из служанок и пнула девушку.
— Я все исправлю, клянусь! — несчастная бросилась в ноги к старшей, вымаливая прощения.
— Что там? — не дожидаясь,
Стоило мне появиться, как прислуга выстроилась в ряд, и лишь одна продолжала плакать, сидя на коленях.
Ее одежда, ладони, лицо были черными. И рядом с ней лежала опрокинутая фляжка, из которой медленно продолжали вытекать чернила. И черт бы с ними, но холст, стоящий на полу, прислоненный к сундуку, медленно, по капле, впитывал черную жидкость, навсегда скрывая от меня изображенный на нем замок. Тот самый, что был подарен Риком.
Глава 21
— Милая, может быть, хватит уже обливаться нейтрализатором? — Кэсси постукивала кончиком кружевного зонта по мраморному полу, ожидая меня, — в таких количествах он негативно сказывается на твоем здоровье. Посмотри на свой цвет лица, детка!
Я спрятала ампулу в карман и взглянула в зеркало. Кэсси была права. Выглядела я, мягко сказать, не очень. Тусклая кожа, воспаленные глаза, поникшая голова. Волосы, которыми я некогда гордилась и почти всегда носила их распущенными, теперь я собирала в пучок, и это делало меня еще больше похожей на серую мышь.
— И вообще…пора бы тебе пересмотреть твое отношение к…
— Хватит!
Я оборвала тетушку на полуслове, зная, чем закончится ее речь. «Тебе нужна кровь». Я слышала это на протяжении последнего месяца.
— Виктория! Кэсси права! — отец вошел в открытую дверь, держа букетик подснежников.
Каждое свое утро, прежде чем заняться делами, он приходил, чтобы обнять меня и подарить букет свежих цветов.
— Папа, ты хоть не начинай, умоляю… — я чмокнула его в щеку и приняла букет.
— Какие крошечные!
— Это снежные колокольчики. Из Франции доставили сегодня утром.
Я мельком взглянула на картину, наполовину залитую чернилами, которую все же решила оставить в своей гостиной. Интересно, вокруг этого замка растут такие?
Пока Шико помогал мне надеть манто, папа и Кэсси переглядывались, удрученные моей слабостью.
— Мы закрыли эту тему, папа!
— Нельзя использовать нейтрализатор так часто! — он вторил своей сестре, и Кэсси молча кивала, соглашаясь, — Эмма говорит, твои органы изнашиваются. В таких количествах это — яд! Понимаешь?
Спорить с ними было бесполезно. И хотя я понимала, что чувствую себя ужаснее некуда, но сосать кровь их молодых парней-кормильцев, коих вокруг меня прибавлялось с каждым днем, было еще хуже. Омерзительно!
Шико, с сожалением опустивший голову, начал было что-то говорить, но тут же замолчал.
— Говори, Шико! — папа довольно давно знал его, и сразу заметил это.
— Возможно, я лезу не в свое дело, мой лорд, но…Может быть, нашей госпоже стоит переместиться в другое место?
— Это куда, например? — отец злобно сверкнул глазами.