Королева сплетен в большом городе
Шрифт:
– Хм, да, – стиснув зубы, говорю я. – Только помни, я тебе рассказывала, что Франция не признает своих бывших монархов, во всяком случае, больше не признает. И вообще, к твоему сведению, этих принцев там тысячи. По-моему, имеет значение только то, что они из себя представляют.
Тиффани, как обычно, предпочитает игнорировать то, что я говорю.
– Значит, Люк тоже принц. – Она выглядывает из кухни и смотрит на него, тот поправляет блюдо с закусками – коктейль из креветок и разные колбаски, – стоящее на кофейном столике перед диваном,
Я грустнею. Не потому, что сейчас уже почти пять, а я просила Чаза и Шери прийти к четырем.
Ничего удивительно в этом нет – на улице пошел снег, а даже небольшой снегопад может парализовать весь Нью-Йорк…
Но все равно, Шери не позвонила, а это так на нее не похоже. Не могла же она оставить меня без поддержки наедине с будущей (смею надеяться) свекровью, без массовика-затейника, каковым всегда выступает моя лучшая подружка.
Справедливости ради должна признать, что Тиффани тоже старается. Но делает это неосознанно (я имею в виду – вызывает смех).
– Он мне нравится совсем не поэтому, – шепчу я Тиффани. – Ты сама знаешь.
– Знаю, – со скучающим видом тянет Тиффани, – знаю. Из-за всей этой докторской ерунды, из-за того, что он будет спасать жизни маленьких детей. И бла-бла-бла…
– Вот именно, – говорю я. – Но не только поэтому. Хотя отчасти, да. А еще он – самый лучший парень во всем мире.
– Согласна, – подтверждает Тиффани и хватает HI корзинки, которая стоит на столе, сырную палочку. – Но, знаешь, теперь доктора зарабатывают совсем немного. Из-за страховых фондов. Если только они не пластические хирурги.
– Да. – Я начинаю злиться. – Но Люк занимается эти м не из-за денег. Он уже работал в инвестиционном банке. Но бросил это занятие, как только понял, что спасать жизни гораздо важнее, чем просто делать деньги.
Тиффани громко хрустит сырной палочкой.
– Это зависит от того, чью именно жизнь нужно спасать, – говорит она. – Некоторые этого совсем не стоят. Это я так, к слову.
– Видишь ли… – Я не знаю, что на это ответить. – Не важно, будет он зарабатывать много или нет. Потому что я планирую заработать столько денег, что хватит нам обоим.
Тиффани, услышав такое, оживляется:
– Правда? Интересно как?
– Я буду разрабатывать модели свадебных платьев, – отвечаю я. – Сама знаешь. – Было бы хорошо, если бы она хоть изредка меня слушала. – Точнее, буду заниматься их переделкой, реставрацией.
Тиффани таращится на меня с нескрываемым удивлением:
– Как Вера Ванг, что ли?
– Что-то вроде, – говорю я. Объяснять в подробностях, пожалуй, не стоит.
– А я и не знала, что ты училась на дизайнера, – удивляется Тиффани.
– Я и не училась, – признаюсь я. – Я закончила факультет искусств Мичиганского университета.
Тиффани фыркает:
– Конечно, это многое объясняет.
Я пригласила ее, только
Но прежде чем я смогла что-то сказать, нас прервали…
– Мы решили покончить с «Кровавой Мери», – объявляет месье де Вильер. Он держит в руке одну из бутылок, ту, которую принес Рауль. – Это бутылка молодого «Божоле» этого сезона. Вам обязательно нужно попробовать. К сожалению, ваши друзья опаздывают, но дело не терпит отлагательств. Вино не любит ждать! Все срочно должны выпить!
– Звучит многообещающе, месье да Вильер, – говорю я и беру у него из рук бокал. – Спасибо.
Тиффани тоже берет бокал и, когда папа Люка исчезает, со смешком говорит:
– Он такая лапочка.
– Да, – соглашаюсь я, глядя вслед пожилому человеку в синем спортивном пиджаке. – Иначе и быть не может. – Как может Биби де Вильер изменять ему? Да еще так…хладнокровно.
Кстати, это так на нее не похоже. О, она очень стильная и, видимо, забавляется, заставляя людей думать, что у нее в голове только сумочки из последней коллекции Фенди и одежда от Марка Якобса.
Но я видела, как смягчилось ее лицо, когда я заговорила о Ренуаре. Она любит живопись – не людей, которые ее дарят, а саму живопись. Поверхностный человек не может любить живопись. Во всяком случае, я так считаю.
Но какой нужно быть, чтобы встречаться с любовником (если тот, кто ей звонил, действительно ее любовник) за спиной у мужа, с которым она только что воссоединилась?
Я совсем не собиралась об этом никому рассказывать. Особенно когда Люк вернулся с учебы и она сразу же спросила: «Дорогой, мне никто не оставлял сообщений? Один мой друг сказал, что он много раз сюда звонил…»
Люк лишь пожал плечами и ответил:
– Я ничего не получал. А ты, Лиззи? Ты слушала на автоответчике сообщения для мамы?
Я чуть язык не проглотила. Так мне было неловко.
– Сообщения? На автоответчике? – Я специально тянула время, но в конце концов показала себя еще большей идиоткой, чем считала меня мама Люка.
– Это то, на чем люди оставляют друг другу сообщения, – вполне доброжелательно пояснила миссис де Вильер.
Отлично. Теперь она думает, что я круглая идиотка.
– Хм, – промямлила я, так и не выходя из столбняка. – У-гу. – Отлично. Мычание всегда мне помогало.
Но потом моя болтливость все-таки вылезла наружу, на этот раз весьма кстати.
– Знаете, – сказала я, – несколько раз я видела, что лампочка мигает, но, когда я нажимала на кнопку, оказывалось, что на пленке ничего не записано. Наверное, просто аппарат сломан.
К моему великому облегчению, миссис де Вильер кивнула и сказала:
– Да, конечно, это вполне возможно. Он довольно старый. Нужно и мне стать технофобом и завести себе голосовую почту. Как бы не забыть внести новый пункт в список покупок!