Королева Теней
Шрифт:
Аэлина нахмурилась. Эдион дёрнул подбородком в сторону Рована.
Завтра утром мы с тобой идём тренироваться на крыше. Я хочу обучиться всему, что ты умеешь.
Аэлина прищёлкнула языком.
В последние два дня я только и слышала от тебя Принц Рован это и Принц Рован то, и это пока всё, что ты решил сказать ему? А где же твоё раболепство?
Эдион опустился на стул.
Если Принц Рован хочет формальностей, я могу пресмыкаться, но он не похож на человека, которому есть до этого дело.
С проблеском удовольствия в зелёных глазах, фэйский Принц
Как пожелает моя королева.
Ну вот, пожалуйста. Эдион уловил слова. Моя королева.
Два принца посмотрели друг на друга, один – золотой, а другой – серебряный, один её брат по крови, другой – по духу. Не было ничего дружелюбного в их взглядах, ничего человеческого – два фэйских мужчины, вовлечённых в безмолвную битву за лидерство.
Она прислонилась к умывальнику.
Если вы собираетесь устроить словесную разборку, не могли бы вы сделать это на крыше?
Рован уставился на неё, вскинув брови. Но Эдион сказал:
Она говорит, что мы не лучше собак, и я не был бы удивлён, если она действительно верит, что мы будем мочиться на мебель.
Рован не улыбнулся, хотя ей показалось что она видела улыбку, когда наклонял голову вбок и принюхивался.
Эдиону тоже нужно принять ванну, я знаю, - сказала она. – Он настоял на выкуривании трубки в пивной. Сказал это придаст ему достойный вид.
Голова Рована ещё была опущена, когда он спросил:
Ваши матери были кузинами, Принц, но кто твой отец?
Эдион откинулся на спинку кресла.
Разве это имеет значение?
Так ты знаешь? – надавил Рован.
Эдион пожал плечами.
Она никогда не говорила ни мне, ни кому-то другому.
Я так полагаю, у тебя есть идеи на этот счёт? – спросила Аэлина.
Рован сказал:
Он не кажется тебе знакомым?
Он похож на меня.
Да, но –, он вздохнул. – Ты уже встречала его отца. Пару недель назад. Гарель.
Эдион уставился на воина, думая, не слишком ли сильно он напрягал свои раны сегодня вечером и не галлюцинировал ли он сейчас. Слова Принца словно повисли в воздухе. Эдион продолжал смотреть. Ужасающая татуировка на Древнем Языке спускалась с лица Рована на шею, плечи и мускулистые руки. Большинство людей после одного взгляда на эту татуировку убежали бы в другом направлении. Эдион повидал много солдат в своё время, но этот мужчина был Воином – сам себе указ. Прямо как Гарель. По крайней мере, так говорилось в легендах. Гарель, друг Рована, один из его воинов, чьим иным обличьем был горный лев.
Он спрашивал меня, — пробормотала Аэлина. – Он спрашивал меня, сколько мне лет, и выглядел огорчённым, когда я сказала, что мне девятнадцать.
Она была слишком юной, очевидно, чтобы быть дочерью Гареля, хотя она и выглядела такой похожей на женщину, с которой он когда-то был близок. Эдион не помнил свою мать достаточно хорошо; в его последних воспоминаниях она была измождённым, серым лицом, делающим свой последний вдох. Она отказалась
Голос Эдиона был хриплым, когда он спросил:
Так Лев мой отец?
Рован кивнул.
Он знает?
Я могу поклясться, что, увидев Аэлину в первый раз, он заинтересовался, есть ли у него ребёнок от твоей матери. У него, наверное, до сих пор нет ответа, но он пообещал себе начать искать его.
Его мать никогда никому не говорила – никому, кроме Эвалины – кем был его отец. Даже умирая, она унесла этот секрет с собой. Она даже отказалась от помощи фэйских целителей из-за этого. Из-за того, что они могли узнать – и если бы Гарель обнаружил, что у него есть сын… Если бы Маэва догадалась… Древняя боль пронзила его. Она хотела, чтобы он был в безопасности – умерла, чтобы спасти его от Маэвы.
Тёплые пальцы скользнули по его руке и сжали её. Он даже не осознавал, что он такой холодный. Глаза Аэлины – их глаза, глаза их матерей – были нежными. Искренними.
Это ничего не меняет, сказала она.
– Ни в тебе, ни в том, что ты значишь для меня. Ничего.
Но на самом деле это меняло. Всё. И всё объясняло: силу, скорость, ощущения; смертоносные, хищные инстинкты, которые он всегда держал в узде. Вот почему Роэс всегда так сильно давил на него во время тренировок. Потому что если Эвалина знала, кем был его отец, то и Роэс точно должен был. А мужчины Фэ, даже полукровки, были смертоносны. Без контроля Роэса и его лордов, муштровавших его с самого детства, без внимания… Они знали. И держали это в тайне от него. Учитывая факт, что после принесения в один день клятвы верности Аэлине… он мог бы довольно долго оставаться молодым, пока бы она не повзрослела и, в один день, умерла.
Аэлина провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони, и затем повернулась к Ровану.
Означает ли это, что Маэва вовлечена в это? Гарель связан с ней клятвой крови, так имеет ли она право на его отпрыска?
Чёрта с два она имеет, – сказал Эдион.
Если бы Маэва попыталась заявить свои права на него, он бы вырвал ей горло. Его мать умерла из-за страха перед Королевой Фэ. Он чувствовал это в своих костях.
Рован сказал:
Я не знаю. Даже если она так подумала, было бы актом войны украсть у тебя Эдиона.
Эта информация не покинет пределы данной комнаты, – сказала Аэлина.
Тишина. Расчёт – обдумывание каждого плана. Обратная сторона их монеты.
Это только твой выбор, Эдион, стоит ли сближаться с Гарелем. Но у нас достаточно врагов, подбирающихся к нам, в самом деле. Мне не нужна война с Маэвой.
Но она пошла бы на это. Она развязала бы войну за него. Он видел это в её глазах. Это словно выбило из него весь воздух. С мыслью, какая же резня будет, если Тёмная Королева и наследница Мэлы Огненосицы столкнутся в битве.