Королева в ожидании
Шрифт:
Каролина с тяжелым чувством мысленно представила, как дерзкая молодая особа выражает принцессе Уэльской свое пренебрежение потому, что спит с ее мужем.
Да, она не сумела скрыть, что заметила его интерес к девушкам. И это встревожило и ее, и принца.
Георг Август разглядывал жену, нарядившуюся на коронацию его отца: длинные локоны спускались на плечи, оттеняя ее ослепительно белую шею и обнаженную верхнюю часть великолепного бюста.
Его взгляд замер на бюсте.
– У тебя, любофь моя, самая красивая в мире груть, – воскликнул он.
«По крайней мере, ему хочется успокоить
– Я буду наблюдать за тобой во время церемонии, – улыбнулась она.
Он наклонился и поцеловал лучшую в мире грудь.
Сторонники Ганноверской династии решили, что коронация должна быть очень пышной! Надо напомнить людям, что коронуется не только король, но и устанавливается новая династия. Якобиты кишели повсюду; они собирались на перекрестках, в кофейных и шоколадных, в портовых трактирах. Кто бы решился предсказать, что в день коронации ничего не случится? Якобиты надеялись, что подует порывистый ветер и начнется проливной дождь. Ведь солнце всегда благоприятно действует на настроение людей, и они готовы верить, что, пока оно сияет, жизнь будет хорошей. Коронация была назначена на двадцатое октября, а в такое время года вполне возможна неустойчивая, плохая погода.
Но солнце ярко сияло, и толпа явно предпочитала день, полный удовольствиями, неопределенным последствиям бунта. Если забьют фонтаны вина, если будет возможность поплясать и покричать вокруг проезжающей процессии, если можно увидеть фейерверки, напиться пьяным и любить друг друга в темноте, то кому же захочется играть со смертью? Какая разница, что за король усядется на трон, если народу дадут праздничные дни и можно будет отдохнуть от работы?
И когда якобиты увидели, что солнце прочно обосновалось на небе, то поняли, что коронация Георга I станет днем веселья.
На улицах уже толпились цветочницы, пирожники и продавцы баллад, а карманники и вкрадчивые мошенники предвкушали, какой богатый урожай принесет им этот день. Не внушающие доверия мужчины и женщины сидели прямо на мостовой со своими коробками и приглашали прохожих поиграть с ними, побросать кости и немного повеселиться. Уже появились первые пьяные. Якобиты, собравшиеся в Октобер клубе, мрачно обсуждали перспективы правления новой династии и втайне подняли тост за короля, оставшегося за проливом. А на реке виднелись лодки, парусники и корабли всевозможных размеров и очертаний. С некоторых из них уже доносилась музыка.
На улицах появились леди и джентльмены, законодатели мод. Леди в сверкающих платьях, волосы высоко подколоты под огромные шляпы, подолы юбок подметают мостовые, талии невероятно узкие, а грудь свободно выставлена на обозрение. Они не скрывали своего желания показать чудесные глаза, сочные губы или маленький прямой носик. И мужчины в своих богато вышитых жилетах, треугольных шляпах, скрепленных пряжками башмаках, со своими моноклями и табакерками по колоритности ничем не уступали дамам.
Солнце, празднично настроенные люди, веселая музыка и смех произвели на якобитов гнетущее впечатление.
Они утешались тем, что еще не все потеряно. Те же самые люди, которые сегодня на улицах приветствуют немца, через несколько недель потребуют его крови.
А король,
По английской традиции, стоя под балдахином в Вестминстерском зале, он принимал пэров и высокопоставленных придворных. Скучная церемония, он уже устал от нее… Ему вручили меч и шпоры, символы рыцарского достоинства, а другие регалии – чашу, блюдо и Библию вместе с короной – передали лордам и епископам, которые должны были нести их, когда процессия направится в аббатство.
«Я простой человек, – думал Георг, – хотя и король. Они хотят короновать меня – так почему бы им не надеть корону мне на голову и не закончить на этом?»
Но нет, предстояла длинная церемония. А Георг Август наслаждался ролью принца Уэльского. Георг I почувствовал досаду, увидев, что сын выглядит почти красивым в малиновом парадном костюме, отороченном горностаем. Он красовался перед людьми, не забывая улыбаться и стараясь завоевать их поддержку. Поддержку! Зачем? Чтобы в любой ссоре с отцом перетянуть их на свою сторону.
«Нечего сказать, хороший у меня сын, – с горечью подумал Георг. – И всего один. А могло быть много, если бы моя жена…»
Но на эту тему он не хотел думать. У него единственный сын, который постоянно вызывает в нем раздражение. Тут ему не повезло. Но его радовало хотя бы то, что жена сына не участвует в торжественной процессии. Поставить их рядом, чтобы они изображали идеальную счастливую семейную пару, окруженную детьми, – и симпатии всех будут на стороне принца Уэльского.
«Если они меня свергнут, – размышлял он, – я вернусь в Ганновер, а это совсем неплохо».
И его могли свергнуть. Приветствия замирали на губах подданных, когда они видели своего короля. Он был одет, как и полагалось королю, в церемониальный костюм, который надевали в день коронации его предшественники: малиновый бархат с полосками горностая, окаймленный золотым галуном, шапка из того же малинового бархата, украшенная горностаем, золотом и брильянтами. Да, он был одет как король. Но он не улыбался своим подданным и, казалось, не очень-то и радовался, что становится их королем.
По толпе пронесся шепот: если немцу Георгу не нужна Англия, то и Англии он не нужен.
Каролина сидела в кресле под балдахином, поставленном рядом с пресвитерием аббатства, и удивлялась чуть ли не печальному виду Георга. Неужели он и вправду не хочет быть королем Англии? Какое отличие от Георга Августа, который вI отношении к своей новой стране доходил до явного подхалимажа. Он уже не знал, как выразить людям свое восхищение ими.
«Король Георг – дурак», – подумала Каролина. Хотя, наверно, он искренне хотел бы вернуться в Ганновер. Но как могло возникнуть желание бросить великую, интересную страну ради маленького немецкого княжества? У него нет честолюбия. Она почувствовала, как ее охватывает волнение. У нее хватит честолюбия и на отца, и на сына!