Королева в ожидании
Шрифт:
– Конечно, не явно, Ваше Величество. Но все равно ничего нет хорошего в соперничающем дворе. Дружба с Аргиллом, к примеру…
– В отставку Аргилла.
Министры молчали. Едва ли король мог приказать принцу расстаться с членом его свиты. В конце концов, принц был взрослым человеком, наследником трона. И не вызывало сомнений, что он способен сам разобраться в своих делах.
– В отставку Аргилла, – повторил король. – Сейчас же пошлю приказ принцу. Ну, почему вы молчите?
– Ваше Величество, – заговорил Уолпол, – я сомневаюсь,
– Он согласится или столкнется с моим недовольством. Ссора в королевской семье. На этот раз не скрываемая.
Какой она может вызвать резонанс? Королевские министры размышляли, что может дать им явная ссора короля с сыном… Тауншенд говорил себе, король не будет жить вечно, и когда на трон сядет новый король, то, естественно, он будет более расположен к тем, кто был с ним до того, как он надел корону, чем к тем, кто поспешит занять место в тот момент, когда он будет ее надевать. И если предполагается ссора между королем и принцем, то дальновидному человеку, пожалуй, стоит принять сторону принца.
Стенхоп и Тауншенд молчали. Заговорил Уолпол:
– Ваше Величество знает, как опасно иметь дело с принцем. И когда Ваше Величество будет в Ганновере…
– Я не стану делать его регентом. Забота о королевстве будет в руках моих министров.
«Не такое плохое распоряжение», – подумал Уолпол. Забота и сейчас была в руках министров, потому что сердце Георга осталось в Ганновере, и его вроде бы мало беспокоило, как они управляют страной, лишь бы в управление не вмешивался принц.
Разлад в королевской семье – это неприятность, но часто эти ссоры бывают на руку министрам.
Когда Каролина услышала, что король собирается в Ганновер, она забыла о своем обычном благоразумии. Ведь он увидит маленького Фрицхена, и надо заставить его понять, как мать тоскует без своего единственного сына.
Она попросила у короля аудиенцию, и он ворчливо согласился принять ее. Георг решил, что надо ее держать подальше, в особенности в связи с этим неприятным делом насчет Аргилла.
Когда она пришла, он отпустил придворных и с подозрением разглядывал жену сына.
«О да, – подумал он. – Георг Август, может быть, и дурак, но эта особа совсем не глупа».
Он упрямо молчал, ожидая, когда она заговорит.
– Ваше Величество собирается в Ганновер и там увидит своего внука. Прошу вас, скажите ему, как я скучаю здесь без него. Как мечтаю увидеть его и надеюсь, что вы скоро позволите ему соединиться с отцом, матерью и сестрами.
– Это нарушит этикет, – король покачал головой.
– Но ведь он приедет в Англию… со временем. – Со временем – да. Не сейчас.
– Но он же будет наследником трона.
Георг нахмурился. Он терпеть не мог любые намеки на спою смерть. Одна из причин, почему он так страстно не любил сына, заключалась в том, что того постоянно называли следующим королем – титул, который Георг Август мог получить только после
– У него есть обязанности в Ганновере.
Мать взяла верх над дипломатом в душе Каролины, и она воскликнула:
– Какие обязанности могут быть у девятилетнего мальчика? Жестоко держать его вдали от матери!
– Вы истеричны.
– Нет, я не истерична, – в этом ее не могли бы обвинить и злейшие враги. Это было незаслуженно. Она нормальная мать, которая не может согласиться с ненормальной разлукой. – Как любая мать, я хочу быть рядом с сыном.
– Вы принцесса и знаете, что у Фридриха есть свои обязанности.
– И по-вашему, он так и будет расти там… вдали от семьи?
– За ним смотрят, и у него есть обязанности.
– Вы непоколебимы.
Георг не скрывал, что ему надоело с ней пререкаться. – Вы должны выслушать меня.
Тут не о чем больше говорить, – он смотрел поверх ее головы.
Природный румянец скрывал небольшие пятна, оставленные оспой, золотисто-русые волосы, просто причесанные, локонами опускались на плечи. Привлекательная женщина с великолепным бюстом, подчеркнутым узкой талией и пышными бедрами. У нее была именно такая фигура, какая вызывала у Георга восхищение. Да, если бы она не была его снохой… Но она была, поэтому нет смысла ввязываться в историю, да и она не будет себя компрометировать.
«В темноте все женщины одинаковы», – подумал Георг и зевнул.
– Нет, мне еще очень многое надо сказать, – воскликнула в ответ Каролина. – Я хочу, чтобы мой сын соединился со своей семьей. Ведь это мой сын.
– А мой внук, и у него есть обязанности.
– Прошу вас…
– Вы напрасно тратите время.
– Неужели у вас нет сердца… нет чувств?
– Нет.
– Неужели вы не можете понять родительских чувств к ребенку…
Он еще раз зевнул, на этот раз намеренно. Он прекрасно понимал чувство, которое испытывал к сыну. Он презирал этого парня. Порой он мог бы ненавидеть его, если был бы более горячим человеком.
– Фридрих останется в Ганновере, – повторил Георг.
– Вижу, что бесполезно упрашивать вас, – вспыхнула она, и хладнокровие на мгновение покинуло ее. Она не могла сдержаться. Она вспомнила, как родился Фрицхен и как счастлива она была, какие планы строила насчет его будущего. Даже когда это чудовище приказало оставить мальчика в Ганновере, она по-настоящему не верила, что разлука продлится больше двух-трех месяцев.
– Он должен учиться управлять государством, – сказал Георг.
– Как управляете вы? – воскликнула она. – Вы не управляете. Управляют ваши немецкие друзья… Берншторф, Ботмер и Робетон, а им помогают Тауншенд, Уолпол и Стенхоп. Эти люди правят Англией, и вы с удовольствием позволяете им это делать. И при этом Фрицхен, имея перед собой такой пример, должен оставаться в Ганновере, чтобы учиться управлять. Что он делает в Ганновере, неужели вы думаете… что он учится управлять, как его дед?