Королева в придачу
Шрифт:
Да, слухи росли, как снежный ком и, тем не менее, никто не решался намекнуть о них королю. Он должен был сам догадаться об отношениях своего любимца и Мэри.
Празднование Троицы было решено провести в Ричмонде.
Любимый дворец прежнего короля Генриха VII, с серыми стенами, рядами окон готического стиля и дымовыми трубами в форме перевернутых груш, занимал большое пространство между рекой и зеленым лугом, Темза широко текла под его окнами, повышаясь и понижаясь с приливами. Замок окружал живописный парк, в искусственных прудах которого тихо плавали лебеди, росли замысловато подстриженные деревья и кустарники, Пока двор располагался после прибытия, Генрих увлек Мэри под сень деревьев,
Сейчас он с энтузиазмом рассказывал сестре, что ещё запланировал сделать в парке, и Мэри было интересно его слушать, так как сама она была деятельной натурой, у неё на все был свой взгляд, и она давала королю весьма интересные советы. Когда Генрих сослался на то, что сейчас, как никогда, занят, а на носу праздник Троицы, она тут же с готовностью вызвалась взять на себя его устройство.
Мэри вся с головой ушла в организационные хлопоты. То и дело бегали с поручениями пажи, метались фрейлины, она завалила работой музыкантов, придворных поэтов, делала заказы портным; потом вызвала плотников, драпировщиков, маляров. Через несколько дней принцесса увлекла Генриха к самому концу парка, не столь ухоженному, как в окружении дворца, но привлекшего Мэри своей природной дикостью. Здесь, у самой ограды, стоял огромный, давно заброшенный амбар для хранения сена для королевских конюшен, который оказался ненужным после того, как Ричмондский дворец перестроили, и конюшни оказались в другой стороне от его построек. Сейчас же здесь кипела работа: чинили крышу, красили стены, драпировщики прибивали огромные полосы холста, располагая их шатром над головой, стену напротив входа завалили свежей травой почти до самой крыши.
Мэри пояснила: гору травы покроют сукном, а сверху разложат ковры и подушки – получится весьма удобное ложе, для дам и прочих зрителей. За драпировками, которые в праздник украсят гирляндами из зелени и цветов, будут укрыты музыканты и лицедеи, а все пространство до огромных ворот амбара и далее до лож будет приведено в порядок, посыпано песком до самого леса, где будет костер Троицкого дня. Мэри увлеклась, рассказывая брату, что бал-маскарад они посвятят богине зелени и цветов Флоре, что портные шьют множество костюмов, посвященных различным растениям и цветам, но он, Генрих, несомненно, будет Фебом, а Флорой, царицей цветов, будет сама Мэри.
– Я вот только не знаю, какую роль отвести Катерине. Хотя, может, она не захочет принимать участия в наших лицедействах и будет просто зрительницей? Знаешь, Хэл, я даже побаиваюсь, что наша Кэт выбранит меня за эту идею языческого торжества в день Святой Троицы. Генрих как-то грустно поглядел на сестру.
– Ты считаешь королеву Англии ханжой... не подходящей для такого мужчины, как я?
У Мэри округлились глаза:
– Нет, Хэл, нет, я совсем не это хотела сказать! Но он уже увлекал её к выходу.
– Идем, нам надо поговорить.
Они остановились у большой заводи от реки. Генрих, как мальчишка, прошелся по нависавшему над водой стволу ивы и сел, свесив ноги. Мэри, грациозно балансируя, последовала за ним и опустилась рядом. Король молчал, был даже мрачен, и она решилась заговорить первой.
– Я считаю, что Кэт лучшая из жен, какая могла тебе достаться. Нежная, услужливая, царственная. И её так любят твои подданные... и ты сам. Вспомни, ты ведь сам настоял на браке с ней.
Генрих не ответил, глядя в сторону, он чуть щурился на блики солнца на воде.
– Мэри, – сказал он негромко, – почему нам с Кэт не удается дать Англии наследника? Мы что, прокляты? Наш брак нечист?
– Что ты говоришь, Хэл!
Он резко
– Слова из Левита не дают мне покоя: не может союз с женою брата дать здоровое потомство. А Артур первый обнял Кэт, был её мужем.
– Но не познал её до конца, – сказала Мэри, забыв на миг, что девице не подобает рассуждать о подобных вещах. И добавила, что свод законов евреев и был написан для них, а Генрих христианский государь. Да разве Генрих сам не знает, взял ли он Катерину девственницей или нет?
Генрих вдруг безудержно покраснел, но спрятал смущение за деланным смехом, заметив сестре, что она попросту ничего не понимает в таких вопросах.. Мэри предпочла смолчать. А король через миг добавил, что герцогиня Норфолк, бывшая с Артуром и Катериной в замке Ладлоу в их медовый месяц, утверждает, что у них была полноценная супружеская жизнь, и Мэри, поняв, что Генрих не имеет уверенности в том, взял ли он жену девственницей, только и заметила, что Агнесс Норфолк первая сплетница, и для неё пустить слух легче, чем справиться с кринолином, идя в уборную. Сейчас Мэри хотела рассмешить брата грубой шуткой, но он все больше мрачнел.
– Сколько паломничеств я совершил в аббатство, чтобы приникнуть к святым мощам и получить благословение Божье. И что? Один сын, который не прожил и месяца, а потом одни выкидыши и мертворожденные дети. Почему так? Почему все имеют сыновей, но только не я?
– О, Хэл, – нежно обняла его Мэри. – Будь тверд и не теряй надежду. Вспомни, что наша сестра, королева Шотландии, тоже потеряла нескольких детей, прежде чем подарила мужу Якова. А потом и маленького Александра.
Но её слова только раздражали Генриха.
– Шотландия имеет наследника, а Англия нет, Моя ли в этом вина?
Его лицо вдруг стало жестким, почти жестоким.
– Катерина должна родить сына, должна угодить мне и дать престолонаследника. Иначе… Многие ещё помнят войну Роз, И мой долг как короля – не дать этому повториться, во что бы то ни стало! Даже если ради этого мне придется пожертвовать Катериной, Если такова будет воля Божья!
Он помог сестре вернуться на берег и ушел, все также стегая отвороты сапог. Мэри глядела ему вслед. Да, Генрих был прежде всего королем, и был уверен, что действует едва ли не по совету самого Господа. Поэтому он не остановится ни перед чем. Даже перед тем, чтобы опорочить Катерину разводом... или отдать сестру дряхлому старику. Мэри чувствовала, что начинает бояться брата. Ближе к полудню, наблюдая за рекой, Мэри увидела причалившую гребную лодку Лонгвиля. Гребцы подняли весла, герцог вышел из-под навеса на корме и, задержавшись, подал руку сопровождавшей его даме. Мэри оживилась. Джейн Попинкорт! Они ни виделись без малого три недели, и принцесса скучала по ней. Она никому не доверяла, как Джейн, а ей так порой было необходимо поговорить с кем-то по душам!
Французский герцог поспешил в сторону замка, а Джейн осталась у причала, видимо, не желая показываться на глаза королеве. Мэри хорошо видела издали её фигурку в пышном платье ярко-желтого цвета и поспешила к ней, увлекла в одну из увитых зеленью беседок.
– Я так хотела встретиться с вами, моя принцесса, – щебетала Джейн. – Я знаю, что покои её величества в дальнем крыле замка Ричмонд и упросила Франсуа взять меня с собой, рассчитывая вот на такую неожиданную встречу с вами.
Они смеялись и обнимались, Мэри нашла, что желтый сатин необыкновенно идет к смуглым щечкам Джейн. А её новая шапочка просто чудо! Похожа на маленький венчик, покрывающий только затылок и открывающий спереди расчесанные на прямой пробор волосы девушки, Спадающее сзади легчайшее, как дуновение ветра, покрывало, делало Джейн особенно элегантной.