Королева в придачу
Шрифт:
Мэри вспомнила чарующую улыбку Франциска, его завораживающие глаза, и ей стало грустно. Теперь ей придется жить среди врагов, править двором, который её совсем не ждал, и куда она совсем не стремилась. И ей вдруг стало жаль короля, смерти которого все столь явно ждали, и который мог отомстить, только женившись на ней. Хотя она сама с большей бы охотой примкнула к его врагам, желающим его скорой кончины...
В это время их прервал стук в дверь.
– Прошу прощения, – склонилась в реверансе маленькая Анна Болейн. Глаза её оживленно сверкали. – Прибыл гонец от герцога Ангулемского. Французы желают нанести визит своей королеве.
Похоже, у дочери осторожного Болейна эта встреча вызывала только приятные эмоции. Мэри тоже оживилась. Она была
– Лизи, где моя коробочка с духами? Нанетта, принеси мне розовую шапочку с жемчугом! Гилфорд, моя милая, достань из сундука опушенную куницей пелерину.
Она не забыла то, о чем только что предостерегал её Томас Болейн, но вовсе не хотела отсиживаться взаперти; перспектива встречи с молодыми вельможами её приятно возбуждала. А Болейн бросил предостерегающий взгляд на Анну, но та только пожала плечами. «Девочка совсем отбилась от рук, живя самостоятельно, – подумал посол. – Остается лишь уповать, что она знает, что делает. Из моих детей она всегда была самой разумной».
Об этом же сказала Мэри и Джейн Попинкорт. Подавая принцессе помаду, она негромко шепнула, чтобы госпожа вела себя поосторожнее с маленькой Болейн:
– Она весьма хитра и расчетлива для своего возраста, – заметила Джейн. – И для столь юной особы весьма хорошо знает, в чем её выгода. Так что не очень доверяйте ей.
– Уж не ревнуешь ли ты, Джейн? Или просто недолюбливаешь эту умненькую малышку?
Джейн слегка вздохнула:
– Вы правы, я недолюбливаю её. Это она поведала Маргарите Австрийской, что Брэндон уделяет мне внимание, что и послужило причиной моей ссылки. Сама Болейн только выгадала при этом. О, эта черноволосая малютка слишком хорошо знает, что сулит ей выгоду, и всегда упорно идет к намеченной цели!
Мэри же решила, что Джейн преувеличивает коварство девочки из-за давней обиды. Ей же младшая дочь Болейна очень нравилась: умная, оживленная, услужливая, да и всегда в курсе всех событий. Поэтому именно Анну, а не свою верную Джейн, она усадила подле себя на случай, если ей понадобятся услуги переводчика. Когда Джейн обиделась, Мэри лишь заметила, что не может на неё положиться, ибо фрейлина упорхнет, едва где-то мелькнет край накидки её ненаглядного Лонгвиля.
Французы вскоре прибыли. И привезли для королевы множество цветов: астры, гвоздики, георгины, огромные гладиолусы, даже поздние розы – их вносили и вносили в покои королевы в изящных плетеных корзинах, перевитых лентами. Ах, это было так по-французски – дарить цветы! Англичане более практичны и предпочитают дарить нечто более существенное – украшения, ткани, мелкие безделушки, цветам же оставляют место в парках и палисадниках, как естественную усладу для глаз. Но сейчас, когда теплый покой королевы наполнился их яркими красками и нежными запахами, Мэри Тюдор пришла в восторг. К тому же все эти господа видели её измученной и непривлекательной, а ей хотелось пленить их. И она была милостива, каждому уделяя внимание: шутила с Бониве, заговорила на теологическую тему с мрачным Монморанси, осведомилась у усатого солидного Гриньо о здоровье его покровительницы Луизы Савойской.
– Благодарю за заботу, – сдержанно ответил Гриньо, – но отчего бы вам не справиться о госпоже Луизе у её сына, достойного мсье Ангулема?
Этим он словно ставил себя несколько отчужденно, отдавая внимание королевы Франциску. Когда Мэри поманила герцога, предложив сесть рядом, он живо исполнил её просьбу, усевшись значительно ближе, чем она ожидала. Но Мэри не рассердилась. Было в нем нечто такое, отчего ей понравилась его дерзость. К тому же женщину всегда больше интересует мужчина, о котором говорят, что он пользуется успехом, и его внимание к ней, в какой бы форме оно не выражалось, всегда будет импонировать
А Франциск и в самом деле делал все, чтобы Мэри было весело и легко с ним: шутил, играл на лютне, пел, смешил её. Его друзья не отставали от него, и вечер прошел неожиданно приятно и весело. Однако главенствовал во всем явно Франциск Ангулемский. Мэри невольно испытывала волнение, встречаясь с ним взглядом. Она заметила, что этот блестящий вельможа был заинтересован ею: он ловил каждое её слово, смотрел с явным восхищением, почти с удивлением. Да, такого Франциск не ожидал. А он-то думал, что англичанки бесцветны, как туман их родины! Это же... неслыханно!
Быть принцессой, королевой, и такой красавицей! Ах, какая у неё изящная длинная шейка, красивые ручки, фигурка грациозная, тонкая, но с такой грудью... воображение Франциска живо дорисовало все остальное. А кожа – вот уж действительно английская роза! Безупречная, гладкая, как атлас, и вместе с тем, как розовый снег, пронизанный горячей кровью румянца. Её волосы казались почти золотыми, а рот... Франциск заметил, как строго, по-английски, она поджимает губы, словно пряча их чувственную полноту. Но королева была веселой девушкой и, когда смеялась, ничто не скрывало этот алый чувственный плод, с мягкой ямкой под нижней губой, при одном взгляде на которую у молодого герцога начинала кружиться голова. А эта манера бросать на собеседника взгляд из-под загнутых ресниц или игриво наматывать локон на пальчик? И все это с истинно королевской грацией и достоинством. Да, это настоящая прекрасная дама, которой он готов служить как верный рыцарь. Он бы помечтал и о большем, если бы она не была предназначена его августейшему старику дядюшке. Право же, жаль малютку. Но ему не её жалеть стоит, а себя самого. Ведь именно из-за неё... Франциск запретил себе об этом думать. Сегодня она – прекрасная дама, которую он как галантный кавалер должен развлекать и веселить, ведя с ней приятные беседы.
Ему нравилась её манера вести разговор, нравилась острота суждений, юмор, эрудиция. Когда возникала какая-то заминка из-за незнания Мэри того или иного языкового оборота, на помощь ненавязчиво и тактично приходила Анна Болейн. Потом девушка опять отступала в тень, наблюдая за другими гостями, завладевшими вниманием английских дам: веселым обаятельным Бониве, дерзким Монморанси, красавчиком Флёранжем. Заметила она и парочку в углу, там, куда почти не падал свет от камина: Лонгвиль и Джейн Попинкорт. Сидят, взявшись за руки, как голубки! Анна знала Джейн и ранее, и понимала, что сия особа будет порочить её в глазах Мэри Тюдор. «Правда, недолго», – сообразила Анна. Ведь эта распутница Попинкорт явно выказывает симпатию к Лонгвилю, а Лонгвиль женат на внебрачной дочери Людовика Двенадцатого! Так что Джейн опять поставила не на ту карту, и её положение скоро пошатнется, ибо вряд ли Людовик потерпит любовницу зятя при своем дворе.
Вечер протекал весьма весело: придворные музицировали, играли в карты. Однако все заметили, что молодой герцог Ангулемский пользовался любым предлогом, чтобы привлечь к себе внимание королевы, даже увлечь её от остальных. Они хорошо смотрелись вместе – рослый, худощавый Франциск, с его чисто галльской смуглой привлекательностью, и миниатюрная, вся бело-розовая, с роскошными золотыми кудрями, Мэри Тюдор. Сидя на покрытом ковром широком подоконнике, они беседовали, и Франциск объяснял Мэри некоторые тонкости французского этикета, легко переходя к вопросам о литературе, искусстве, даже увлек её темой, касающейся архитектурных стилей. У Франциска имелась слабость к архитектуре, и он с интересом выслушал рассказ Мэри о новом тюдоровском стиле в Англии, поведал и сам о новомодном архитектурном стиле «ренессанс» и о тех изменениях, которые произвел в своем замке Амбуаз или в старинном дворце Блуа... Столь старинном, что его можно легко назвать старым, и где однажды в спальне его матушки рухнул потолок. К счастью, герцогини Луизы там не было, но с тех пор она невзлюбила эту резиденцию и предпочитает ей менее величественный, но более комфортный Роморантен.