Королева в раковине
Шрифт:
Эрнст Рем, штурмовики которого вкупе со сбродом, способным лишь хулиганить на улицах, понесли смертельное поражение в столкновении с регулярной дисциплинированной армией, подчиняющейся Гитлеру, и были в массовом порядке казнены без суда и следствия 30 июня 1934.
Гитлер опирается на крупных воротил капитала, которые усиливают германскую промышленность.
Культурная атмосфера в доме Блюменталей немного смягчает ее страхи и тоску по потерянному дому. Но то, что она портит книги по искусству гостеприимного хозяина, глубоко ее ранит.
Наоми
— В университете ты найдешь большую библиотеку, сможешь воспользоваться книгами, и их не надо будет покупать. — Рахель пытается переубедить Наоми и отвести от нее обвинения в индивидуализме.
Девушки восстают против такого ее отношения к Наоми. На общих собраниях директриса учебного центра проявляет удивительную лояльность. В разъяснительной беседе с маленькой капиталисткой она не только требовала от нее давать деньги в коммуну, а нападала на тех, кто жалуется на нее, обвиняя их самих в ненужной трате денег на одежду и всяческие глупости.
Одинокая и напуганная, стоит Наоми на автобусной остановке. Битый час она будет ждать следующего автобуса, ибо снова оттеснена в конец длинной очереди более взрослыми девицами. Не может она себе позволить грубо втискиваться между ними. Девицы нагло прут вперед, не обращая внимания на тех, кто сзади, вопреки указанию Рахели — проследить, не осталась ли там какая-либо ученица. Она одна стоит на остановке, вблизи которой вертятся воры, насильники, убийцы. Атмосфера одиночества и беззащитности пугает девушку. То же самое происходит на уроках природоведения, когда грубые руки и острые локти отшвыривают ее, как комара, от преподавателя Зеева Вильнаи, от которого она старается не отрываться. Ловит каждое его слово о сортах растений, насекомых и вредителях. Но более взрослые девицы плотно окружают любимого преподавателя стеной, отталкивая маленькую Наоми.
На автобусной остановке ее оболевают мысли: страна Израиля уродлива, пустынна, но пафос наполняет жизнь еврейского анклава, помогая его пробуждению. Она будет крепко держаться сионистской мечты, всеми силами закалит свой характер и преодолеет свои слабости. Страна нелегкая, и это определяет формы поведения в обществе. Дикость и грубость сеет семена мутных человеческих отношений. Она должна сохранить душу — даже на фоне поджидающих ее унижений. Рука ее поднимается и скользит по щеке. Затянулась ли на ее щеке рана от камня, брошенного арабом, когда класс шел к Стене Плача…
Этот поход напугал девочку. Перед выходом Рахель Янаит произнесла речь. Сказала, что тот, кто хочет
— Камни этой Стены не мертвы, а вечно живы, ибо евреи со всех концов мира доверяли этим камням все свои горечи, боли и беды. Матери Израиля прижимаются к этим камням в течение многих поколений, шепотом изливая им свои души. Время не властно над этими камнями. Они стоят здесь сотни и сотни лет, как свидетели нашего прошлого могущества и великолепия.
В заключение своей речи она процитировала слова еврейских мудрецов благословенной памяти: «Никогда Божественное присутствие — Шехина — не покидает Стену Плача».
Но никакой святости при посещении Стены Плача не ощущалось из-за истерии, охватившей девушек. Семинаристы-арабы осыпали их ругательствами и камнями. Британские полицейские с демонстративным равнодушием стояли по сторонам дороги. Рахель призвала девушек быть мужественными, но напрасно. Бойцы «Хаганы», находящиеся вблизи стен, спасли девушек от разбушевавшихся арабов, угрожая оружием.
Во время встречи с раввином у Стены Плача страсти успокоились. Он благословил учениц и с особой теплотой обратился к новым репатрианткам, считая чудом то, что они спаслись от Гитлера, и поздравил их с тем, что они вернулись домой, в страну Израиля. Затем он произнес проповедь о важности Десяти заповедей и вкратце назвал причины падения Первого Храма. Девушки поцеловали камни и шепотом произнесли свои пожелания.
Наоми оплакивала падение отчего дома и беззвучно жаловалась камням: «Я сбежала от насилия к насилию. У меня был прекрасный дом, дававший мне душевное тепло, покровительство и защиту».
Голова Наоми печально опустилась: «Были у меня братья и сестры, был у меня замечательный отец. Типичный еврейско-германский отец. Лотшин от меня далеко». Волшебные мечты о Палестине ни на йоту не похожи на тяжелую реальность, которой ее встретила страна Израиля, агрессивная и пустынная. Она в смятении, она сбита с толку. Культурные ценности, мировоззрение, принципы, образ жизни и всяческие верования чужды ей. Буржуазные ценности, заложенные отцом, мешают ей. Но она никогда не откажется от железных правил, которые вошли в ее кровь со дня ее рождения. От них она не сможет освободиться.
На автобусной станции она дрожит, как оторванный от дерева лист, в то время как девушки с удовольствием прогуливаются по улицам Яффо и Шломцион, рассматривая модные одежды, драгоценности и всяческие дорогие вещи в витринах магазинов. Она говорит себе, что ей следует примириться со своим положением. Она должна приноровиться к окружающей ее человеческой сухости, ибо ее характер и культура действуют ей во вред. Они отбирают у нее возможность акклиматизироваться в жизни этой весьма нелегкой страны.