Королева в услужении
Шрифт:
«Хороший вопрос, — подумала Альенора. — В нем содержится откровенный вызов».
Однако уши Ричарда в тот момент слышали только зов Востока и были глухи ко всему остальному.
— Вы умеете убеждать, всегда умели! Но если то, что вы сказали, было бы в тысячу раз справедливее, я все равно не отступил бы от своего плана. Я отлично понимаю — это последняя отчаянная хитрость самого дьявола! Уже многое испробовано, чтобы меня остановить, — от противодействия короля французского Филиппа до массового падежа мулов, — но я преодолел все препятствия. И вот теперь это известие! Однако я не сверну с намеченного пути. Возможно, дьявол, наконец, Поймет,
— Но ты не можешь… просто игнорировать письмо, Ричард. Это ведь отчаянная мольба о помощи.
— И я отвечу. Я напишу Джеффри Йоркскому, что если Лонгчамп живет с такой пышностью, то, значит, он расходует деньги, которые следовало выслать мне. А я нуждаюсь в деньгах сию минуту. Они должны были прибыть вместе с этим письмом. На проклятом острове все в двадцать, тридцать раз дороже обычного. Поверьте мне, я продал бы Лондон, если бы нашелся покупатель…
— Тише! — предостерегла Альенора, оглядываясь и с облегчением убедившись, что поблизости никого нет. — Не говори так опрометчиво. Подобные слова расходятся слишком быстро, по дороге обрастая невероятными подробностями. Подумай о жителях Лондона, о гильдиях и что они для тебя значат, хотя бы как источники денежных поступлений!
Положив руку на корсаж и нащупав на груди антиохский бриллиант, она добавила:
— Я смогу помочь тебе раздобыть деньги немедленно, если ты пообещаешь мне одну вещь. Не ограничиться посылкой в Англию лишь письма. Раз уж ты не можешь поехать сам, то пошли туда решительного и толкового человека. Джеффри Йоркский умен, предан тебе и горд и никогда бы не прислал подобного письма, если бы не очутился в безвыходном положении. Окажи ему реальную помощь, Ричард, и я отдам тебе вот это.
Альенора потянула за цепочку, и великолепный камень засиял и засверкал при свете коптившей масляной лампы, посылая во все стороны голубые, желтые, красные и фиолетовые лучи.
Как завороженный смотрел Ричард на бриллиант, а Альеноре вспомнилось, что еще в детстве она часто с помощью подарков старалась побудить его к хорошему поведению, а он, приняв подарок, все же поступал по-своему.
— Вероятно, это украшение должно бы принадлежать старой Кейт: однажды, будучи в трудном положении, я завещала бриллиант ей. Но теперь у нее пенсия, а когда мы возьмем Иерусалим, у нас не будет недостатка в драгоценных камнях. Бери бриллиант, Ричард, и дай мне слово.
К ее удивлению, он не шевельнулся, а только смотрел, не отрываясь, на драгоценный камень. В глазах не было выражения жадности.
— У меня нет ни малейшего желания принимать от вас это украшение, — сказал Ричард. — Все эти долгие годы… у вас не было ничего нарядного и красивого.
— Тем лучше, я привыкла обходиться без излишеств. А эта вещица пришла с Востока, и только справедливо, что она вернется туда же в виде вооружений и поможет освободить Священную землю.
— Ну что ж, если вы так полагаете, то я с благодарностью приму бриллиант.
Положив камень на ладонь, Ричард некоторое время задумчиво смотрел на него, и перед его мысленным взором вставали вереницы вьючных мулов, метательные орудия, мешки с мукой и штурмовые лестницы. Накинув на шею цепочку, он спрятал камень под рубашку.
— Я знаю, кого послать, — проговорил Ричард. — Кутанса Руанского.
— Ах, Ричард! — воскликнула в испуге Альенора. — Он же совсем старый!
— Вы тоже женщина в годах! — рассмеялся Ричард. — Но не унимаетесь!
— Но он ведь церковник и
— У меня нет лишних солдат, — отрезал Ричард коротко. — Все, кто что-нибудь да стоит, здесь со мной, и каждый из них нужен. Мы охотимся на более крупную дичь, чем эта маленькая крыса, играющая в короля. И мне становится ясно, что именно на мое войско ляжет основная тяжесть этой кампании. На французского короля Филиппа надежды мало; при первом же намеке на прямой откровенный разговор он делается угрюмым и надувает губы.
— Он не вырос, как ты, среди людей, говоривших прямо и откровенно друг с другом. Родился Он поздно в семье, где были только девочки: отец в нем души не чаял, вероятно, никто за всю его жизнь не разговаривал с ним просто и правдиво. Ты должен обходиться с ним помягче…
«И вот я уже опять лезу с советами», — подумала Альенора.
Пойду сейчас же к Кутансу — сказал Ричард, спрыгивая с помоста и протягивая матери руку.
— Могу ли я как-то переубедить тебя?
— Никто не сможет. Я знаю, как поступить. Строгое письмо Джеффри Йоркскому и неограниченные полномочия Кутансу Руанскому — и все будет в порядке. А теперь я провожу вас. Где ваша охрана?
— Мы приехали вдвоем: я и Гаскон.
— Вы самая безрассудная женщина. На вас могли напасть и ограбить. Просто удивительно, что вы проскочили невредимыми.
— У меня не было ничего с собой, что могло бы привлечь воров.
— У вас было вот это! — коснулся Ричард собственной груди. — И еще мул. Они отобрали бы его. И завтра продали бы мне втридорога. Подождите…
Ричард выделил шесть лучников для сопровождения, помог матери сесть в седло, нежно поцеловал ее и пообещал завтра выкроить время и навестить их в замке. Затем он отправился на поиски Кутанса, и Альенора слышала, как он весело напевал.
Потрясение, вызванное письмом, видимо, почти прошло. Он принял бестолковое и бесполезное решение и был уверен, что все уладится.
У нее же — пока она ехала между палаток, затем по открытой местности, мимо домов спящего города и по крутой дороге к замку — все росло и усиливалось чувство подавленности. Она опять потерпела неудачу.
Слов нет, часть своей задачи она успешно выполнила. Ведь к Ричарду она отправилась с намерением уговорить его исполнить свой долг и навестить принцессу, и он пообещал. Менее значительная, чисто женская часть удалась. Не следует ли ей довольствоваться этим? Много лет назад аббат Бернар предостерегал ее от вмешательства. Если бы только она прислушалась к его совету, насколько по-другому сложилась бы ее жизнь! Даже трагедии, связанной с посещением Вудстока, не произошло бы, не поспеши она к Генриху, чтобы изложить свое мнение относительно его обращения с сыновьями.
И она была уже старуха… шестидесяти восьми лет — очень почтенный возраст для женщины. Ричард сказал: «Вы тоже женщина в годах», — вовсе не желая обидеть ее. Это правда, она уже старая женщина; теперь самое время отойти от всех активных дел и, наконец, сосредоточиться лишь на женской пассивной роли. Ричард — король Англии. Так почему же она испытывает ноющую боль за страну, которая ей вовсе не принадлежит?
Альенора отбросила беспокойные мысли и подумала: «Я возвращусь в замок и завтра начну готовить свадьбу: место, время, наряды… а потом стану ждать внуков… сделаюсь тактичной и мирной старухой: в руках иголка с нитками, на языке — приятные и почтительные слова…»