Королева воинов
Шрифт:
Молодой человек с удивлением посмотрел на командующего, не понимая, зачем рисковать и терять хорошую позицию ради непонятных целей. В ответ Светоний указал ему на повозки, преграждавшие бриттам путь к отступлению. Фабий кивнул: такой замысел пришел бы в голову не всякому человеку…
Фабий приказал трубачам играть наступление, и оба легиона, как один, преодолевая горы трупов, двинулись вперед. На то, чтобы добраться до подножия холма, у римлян ушел почти час, потом они построились в три линии.
Римляне бились, продвигаясь вперед, пока бритты не уперлись в свои же повозки. И в это время Светоний услышал позади какой-то шум. Он повернулся
— Это похоже на великую победу, правитель.
Светоний кивнул.
— Я оказал вам большую услугу, — заканючил бритт, — и хочу, чтобы моей наградой стала Боадицея. Теперь, после поражения, она не представляет для вас никакой ценности, а мне она нужна. На одну только ночь. В цепях. Это честно, не правда ли? Я тоже должен насладиться плодами победы, как вы и ваши солдаты.
Светоний не в силах был более смотреть на предателя.
— Не волнуйся, бритт, — ответил он. — Ты насладишься. Получишь все плоды, какие заслужил, даю тебе слово Светония.
Боудику обуял ужас. Более, чем кто-либо там, на смертоносном холме, она понимала, что происходит, и видела, как ее воины беспощадно истребляются. С самого первого мгновения она пыталась повернуть бриттов, не дать им идти на холм, отложить наступление на день или даже несколько дней, чтобы они могли сразиться с римлянами на равных. Никто не слушал свою королеву. Все надеялись, что вмешаются боги. Теперь некоторые просто стояли на месте, не понимая, что происходит на холме, другие в страхе бежали, но остальные по-прежнему шли в наступление.
Она снова и снова, срывая голос, молила воинов возвратиться, но ее будто и не существовало. Боудика была королевой, пока ее люди побеждали, а когда они терпели поражение, то превращались в стадо дикарей.
Вспомнив, как она собиралась выиграть эту битву, Боудика схватилась за голову.
И тут прозвучали трубы, и ее внимание привлекло движение на холме.
Римляне, теперь в три линии, начали спускаться на равнину. Она нахлестывала своих лошадей, чтобы попытаться возглавить отступление, но снова не смогла ничего сделать.
Единственное, что ей оставалось, — это стоять на месте и приказывать всем, кто будет проходить мимо, перегруппироваться и ждать. И то, что они снова не желали ее слушать, приводило Боудику в ярость.
Сквозь клубы пыли она попыталась разглядеть Светония, и ей показалось, что она увидела человека на лошади, неподвижного, словно статуя, который тоже смотрел на поле битвы, подобно самому богу войны. Позади него виднелась другая фигура, одетая по-кельтски. Ей показалось, что она узнала предателя, но бритты, бежавшие мимо, вынудили ее развернуть колесницу.
К полудню римские солдаты оттеснили бриттов в центр долины. Теперь, после столь огромных потерь, измотанные бритты решили отступить и перестроиться. Не было приказов ни от Боудики, ни от других вождей, было лишь понимание того, что атака не удалась и нужно отступать.
Огромными толпами начали они откатываться к дороге, но тут обнаружили, что путь перекрыт собственными повозками. Осознав катастрофу, люди в повозках попытались развернуться, но не могли, в толчее терзая перепутанную упряжь и ломая оглобли. Обезумевшие воины, пытаясь спасти собственных родных, только усиливали хаос.
Светоний прекрасно все видел.
Вожди двух крупнейших племен пали на поле боя, как и тысячи их воинов. Их сыновья, дочери, сестры и братья, матери и отцы тоже погибли, хотя воинами не были. Фабий послал отряды для преследования и уничтожения бегущих.
В конце этого изнурительного дня, когда солнце стало склоняться к западу, а поля не могли уже более впитывать кровь, Светоний подумал, что не может подсчитать, сколько же было убито бриттов, но количество это измерялось десятками тысяч — может быть, шестьдесят, может — семьдесят… Из его людей пала лишь пара сотен легионеров. В сравнении с числом погибших бриттов это было столь ничтожно, что Рим в это просто не поверит.
Несмотря на столь ошеломляющую победу, на успех избранной тактики, он не получил удовольствия от того, что произошло в этот день: похоже было, словно он вошел в свинарник и забил уйму ни в чем не повинных поросят. Бритты были храбрыми воинами. Возможно, глупыми, самонадеянными, но они и так слишком пострадали от бездарного командования и заплатили за полученный урок слишком высокую цену.
Последний его приказ Фабию был прост: пройти вместе с солдатами по полю битвы и избавить от страданий тех, кто был еще жив. Пленных брать было не нужно, раненых не имело смысла лечить. Все бритты, поднявшие руку на Рим, должны были умереть, это будет уроком для всех остальных.
Фабий кивнул. То была тяжелая, но необходимая мера, при помощи которой Рим держал под контролем всю империю.
— Да, и еще одна вещь, Фабий, — добавил Светоний. — Я хочу, чтобы вы взяли с собой бритта Кассия. Он должен будет опознать всех вождей восстания, их тела нужно принести к моему шатру.
— Да, мой командир, — сказал помощник и хотел удалиться, но Светоний остановил его.
— Да, и когда Кассий опознает Боадицею и остальных королей, ты его казнишь. Перед последним ударом убедись, что достаточно внятно объяснил ему, что таким негодяям, как он, предателям не только своего народа, но и собственной семьи, нет места в Римской империи. Он хочет получить от нас награду за то, что помог победить Боадицею, он желает ее изнасиловать. Что ж, пусть римский меч положит конец его желаниям. Никто не станет его оплакивать и вспоминать. Теперь такие люди, как Кассий, для нас бесполезны. С этого дня Риму не нужны в Британии союзные короли, ее народы нуждаются во власти римлян, а не бриттов.
Командующий приказал убедиться, что все мертвы, а потом собрать тела, облить их маслом и поджечь.
— Пусть пламя поднимется в небо этой варварской страны, чтобы все видели его и понимали цену, заплаченную за восстание против великого Рима. Десять мешков с золотом раздели между двумя легионами.
Фабий снова повернулся было, чтобы уйти, но Светоний добавил:
— И еще пошли гонца с вестью о нашей победе Поению Постуму, пусть он с пользой применит присланный ему меч.
Девочки поняли, что битва проиграна, в тот момент, когда увидели свою мать. Лицо ее было ужасно, она стала похожа на старуху. В грязной одежде, с растрепанными волосами и красными глазами, — казалось, она не спала много ночей подряд. Каморра и Таска помогли ей спуститься с колесницы и ввели в шатер. Никто не сказал ни слова.