Королева воздуха и тьмы

Клэр Кассандра

– Говори.

– У руны парабатаев есть изъян, которого нет ни у одной другой. Причина в том, что ее создал Сумеречный охотник Джонатан, а не ангел Разиэль, – говоря это, Королева пальцем лениво рисовала в воздухе спирали. – В Безмолвном городе хранится изначальная руна парабатаев, начертанная Сумеречным охотником Джонатаном и Дэвидом Безмолвным. Уничтожь ее, и узы всех парабатаев в мире исчезнут в тот же миг.

У Джулиана перехватило дыхание. Сердце стучало в груди, как молот. Все узы в мире будут разрушены… Он все еще не мог сказать,

что чувствует, но сила этих чувств словно пыталась вытряхнуть его из его собственной кожи.

– И почему же мне это не понравится? – спросил он. – Потому что это очень трудно сделать?

– Не трудно. Невозможно. Или всегда считалось невозможным.

Королева выпрямилась и улыбнулась ему.

– В первый раз, когда мы с тобой об этом говорили, я не лукавила. Но с тех пор кое-что изменилось.

– Что ты хочешь сказать? Что изменилось?

– Есть лишь один способ уничтожить изначальную руну, – сказала Королева. – Ее нужно пронзить Мечом Смерти.

11. Зыбь морей, не страшных ясностью своей

Рана оказалась длинной, но не глубокой: просто порез на правом плече. Кьеран сидел, скрежеща зубами, в одной из пустых гостевых спален Института. Его правый рукав был начисто срезан мечом Кристины. Марк нервно подпирал ближайшую стену и наблюдал за процессом.

Кристина удивилась тому, какие у Кьерана мускулистые руки. Даже после того, как он пронес ее через весь Лондон, она все равно почему-то считала фэйри хрупкими существами. Он и был хрупкий, но при этом удивительно прочный. Мышцы у Кьерана как-то плотнее обвивались вокруг тонких костей – плотнее, чем у людей, и его тело было жилистым, сильным.

Кристина смыла кровь и исследовала кожу вокруг раны. Кьеран поежился, прикрыв глаза.

– Не вижу признаков инфекции, и швы тоже не нужны, – сказала Кристина, чувствуя себя виноватой, что причинила ему боль. – Достаточно просто перевязать.

Кьеран искоса посмотрел на нее: разобрать выражение его лица в полумраке было невозможно. В комнате горела только одна лампа, да и та – под плотным абажуром.

– Прости, что доставил вам такие неприятности, – сказал Кьеран тихо – особенным ночным голосом, каким стараются не разбудить тех, кто спит. – Вам обоим.

– Никаких неприятностей ты нам не доставил, – сказал Марк. Его голос был хриплым от усталости. – Ты принес информацию, которая поможет нам спасти любимых людей. Мы очень благодарны.

Кьеран нахмурился, словно слово «благодарны» пришлось ему не по вкусу. Не успела Кристина ответить, как ночь разорвал крик – нет, даже вой. Полный ужаса и горя.

Даже зная, что это такое, Кристина все равно поежилась.

– Это Тавви, – объяснила она.

– У него опять кошмар, – подтвердил Марк.

– Бедное дитя, – вздохнул Кьеран. – Ночные кошмары жестоки.

– С ним все будет в порядке, – печально сказал Марк. – Слава Ангелу, он не видел, как погибла Ливви, но что-то все равно слышал. Наверное, не стоило брать его

на похороны. Если бы он не увидел костры…

– Я думаю, это, наоборот, утешительно, – возразила Кристина. – Душа получает возможность попрощаться.

Дверь со скрипом отворилась (надо уже, наконец, смазать петли!), и в щель просунулась голова Хелен.

– Марк, ты не мог бы пойти к Тавви? – убито спросила она.

– Хелен, я не могу…

– Пожалуйста, – она устало привалилась плечом к косяку. – Он еще ко мне не привык и все плачет и плачет.

– Я позабочусь о Кьеране, – сказала Кристина, с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовала.

Марк нехотя ушел из комнаты вслед за Хелен. Чувствуя себя крайне неловко наедине с Кьераном, Кристина зарылась в аптечку, нашла бинт и принялась наматывать ему на плечо.

– Всегда дело кончается тем, что я занимаюсь твоими ранами, – сказала она как бы в шутку, но получилось все равно не очень.

– Это, наверное, потому, – без улыбки ответил Кьеран, – что, страдая, я всегда жажду прикосновения твоих рук.

Кристина изумленно воззрилась на него. Кажется, у парня все-таки жар. Она положила руку ему на лоб: тот и вправду горел. Интересно, какая у фэйри нормальная температура?

– Ложись, – сказала она, закрепляя повязку. – Тебе нужно отдыхать.

Она наклонилась, ее волосы упали вниз. Он протянул руку и заправил ей прядь за ухо. Она замерла, сердце отчаянно забилось.

– Я все время думал о тебе в Схоломанте, – продолжал он. – Вспоминал тебя всякий раз, как кто-то называл Диего по имени – Розалес. И никак не мог перестать.

– А хотел? – ее голос дрогнул. – Хотел перестать думать обо мне?

Он коснулся ее еще раз – совсем легонько. Пальцы скользнули по щеке. По коже побежали мурашки.

– Я знаю, что вы с Марком вместе. И не знаю, где мне теперь место, – его щеки пылали от лихорадки. – Я знаю, как сильно ранил вас обоих, чувствую это буквально костями. И я никогда, никогда не хотел бы снова причинить вам боль. Завтра я уйду отсюда, и никому из вас не придется больше общаться со мной.

– Нет! – вскрикнула Кристина с удивительной для нее самой силой. – Не уходи! Только не один, в никуда!

– Кристина! – его вторая ладонь коснулась ее щеки. Теперь он держал ее лицо в чаше своих рук.

Его кожа горела, красные пятна ползли по скулам, по шее.

– Принцесса! Тебе будет лучше без меня.

– Я не принцесса, – она наклонилась над ним. Их лица были так близко, что она различала каждую ресницу в темной бахроме, затенявшей его глаза. – И я не хочу, чтобы ты уходил.

Он сел на кровати, не отпуская ее лицо. Она едва слышно ахнула; кажется, у нее самой температура подскочила от жара его рук, которые уже соскользнули на плечи, на талию, привлекая ее к нему. Она упала сверху, вытянулась: грудь к груди, бедра к бедрам. Он был тугой, как натянутый лук, – тугой и выгнутый под ней. Горячие пальцы уже пробирались сквозь чащу ее волос.