Королева Юга
Шрифт:
— Что же в этом плохого? — перебила его Тереса. — В Мексике те, кто грабит страну, обычно просто присваивают все… ИРП [82] делала это семьдесят лет.
— Есть некоторые оттенки, — возразил Тапиа. — В данный момент ИРП уже не у власти. Новые веяния бодрят. Возможно, в конце концов изменится не так уж много, но налицо несомненное стремление к переменам. Или к попытке перемен. И как раз в этот момент Эпифанио Варгас вот-вот станет сенатором Республики…
— А кто-то хочет свалить его, — поняла Тереса.
82
ИРП —
— Да. Пожалуй, можно выразиться и так. С одной стороны, политический сектор, обладающий большим весом и связанный с правительством, не желает видеть в сенате страны наркодельца из Синалоа, несмотря даже на то, что он официально отошел от дел и уже является действующим депутатом… А кроме того, имеются старые счеты, о которых говорить здесь излишне.
Тереса представляла себе, о каких счетах идет речь. Все сукины дети, погрязшие в глухих войнах за власть и деньги, наркокартели и друзья этих наркокартелей, разные политические семьи, связанные или не связанные с наркотиками. Кто бы ни правил. Одним словом, как всегда: прекрасная Мексика…
— А мы, со своей стороны, — прибавил Ранхель, — не забываем, что он приказал убить агента ДЭА.
— Именно так, — оживился, получив поддержку, Тапиа. — Потому что правительству Соединенных Штатов, которое, как вам известно, сеньора, весьма пристально следит за политической обстановкой в нашей стране, вряд ли понравится, если такой человек, как Эпифанио Варгас, станет сенатором… Поэтому сейчас делаются попытки создать комиссию высокого ранга, чья деятельность будет развиваться в два этапа: первый — организовать расследование прошлого депутата Варгаса, второй — если будет собрано необходимое количество доказательств, лишить его депутатской неприкосновенности и положить конец его политической карьере, вплоть до судебного процесса.
— По окончании которого, — добавил Ранхель, — мы не исключаем возможности его выдачи Соединенным Штатам.
— А я-то тут при чем? — спросила Тереса. — Чего ради вам было ехать сюда и рассказывать мне все это, как будто мы закадычные друзья?
Тогда Ранхель и Тапиа снова переглянулись, дипломат прокашлялся и, доставая сигарету из серебряного портсигара (он предложил его Тересе, но та отказалась, покачав головой), сказал:
— Сеньора, мексиканское правительство все последние годы со вниманием следит за вашей, гм, карьерой. Против вас ничего нет, поскольку ваша деятельность, насколько известно, происходит за пределами национальной территории. («Примерная гражданка», — вставил Ранхель таким серьезным тоном, что ирония в словах растворилась.) И ввиду всего этого соответствующие власти готовы прийти к соглашению. К соглашению, удовлетворительному для всех. Сотрудничество в обмен на неприкосновенность.
Тереса подозрительно смотрела на них.
— Сотрудничество какого рода?
Тапиа аккуратно закурил сигарету. Так же аккуратно, как, судя по всему, размышлял о том, что ему вот-вот предстояло сказать. Или, вернее, как это сказать. И наконец решился:
— У вас там, на родине, есть личные счеты. Кроме того, вам многое известно о временах Блондина Давилы и деятельности Эпифанио Варгаса… Вы были, так сказать, привилегированным свидетелем, и это чуть
— Да что вы говорите.
— То, что слышите.
— Хм… И чему же я обязана подобным великодушием?
— Вы никогда не принимаете плату наркотиками. Только деньгами. Вы не владелица и не продавец — вы только перевозчик. На данный момент, несомненно, самый крупный в Европе. Но и только… Это дает нам возможность разумного маневра — так сказать, лицом к общественному мнению.
— К общественному мнению?.. Это еще что за чушь?
Дипломат ответил не сразу. Тереса слышала дыхание Ранхеля; человек из ДЭА, сплетя пальцы, беспокойно ерзал в своем кресле.
— Вам предлагается возможность вернуться в Мексику, если вы захотите, — продолжал Тапиа, — или тихо обосноваться там, где вам будет угодно… Даже с испанскими властями были проведены переговоры на этот счет: Министерство юстиции обещало приостановить все судебные действия и расследования, которые имеют место в настоящий момент… Которые, насколько мне известно, значительно продвинулись и могут вскоре значительно осложнить жизнь, гм, Королеве Юга… Как говорят в Испании, все стереть и начать с чистого листа.
— А я и не знала, что у гринго такие длинные руки.
— Смотря для чего.
И тут Тереса рассмеялась.
— Вы просите, — сказала она, еще не вполне веря, — чтобы я рассказала вам все то, что, по-вашему, я знаю об Эпифанио Варгасе. Чтобы я стала стукачкой — в мои-то годы. И это при том, что я родом из Синалоа.
— Не только чтобы просто рассказали, — уточнил Ранхель. — А чтобы вы рассказали об этом там.
— Где там?
— Перед комиссией по вопросам юстиции при Генеральном прокуроре республики.
— То есть вы имеете в виду — чтобы я поехала в Мексику давать показания?
— Да, в качестве защищаемого свидетеля. Полная неприкосновенность. Это будет происходить в Мехико при наличии всех личных и юридических гарантий. И вы будете иметь право на благодарность народа своей страны и правительства Соединенных Штатов.
Внезапно Тереса встала. Рефлекторно, не думая. На этот раз оба мужчины поднялись одновременно: Ранхель недоумевал, Тапиа явно испытывал неловкость. Я же тебе говорил, читалось на его лице, когда он в последний раз переглянулся с человеком из ДЭА. Тереса подошла к двери и резко распахнула ее. Там, в коридоре, стоял Поте Гальвес. Благодаря своей обманчивой полноте он выглядел вполне мирно, но руки держал чуть отведенными от тела. Если понадобится, сказала она ему взглядом, вышвырни их отсюда пинками.
— Вы, — она почти выплюнула эти слова, — сошли с ума.
И вот теперь она сидела за таким знакомым столиком в гибралтарском баре, размышляя обо всем этом. Сидела вместе с крохотной новой жизнью, которая зарождалась в ней и с которой она еще не знала, что делать. С отзвуками недавнего разговора в голове. Со своими ощущениями. С последними словами и старыми воспоминаниями. С болью и благодарностью. С образом Блондина Давилы — безмолвного и неподвижного, как она сейчас, в той кульяканской таверне, — и с образом другого мужчины, сидевшего рядом с ней однажды ночью в часовне святого Мальверде. Твой Блондин любил пошутить, Тересита. Ты правда ничего не читала? Тогда уходи и постарайся зарыться так глубоко, чтобы тебя не нашли. Дон Эпифанио Варгас. Ее крестный отец. Человек, который мог убить ее, но сжалился и не убил. Который потом раскаялся в этом, но уже ничего не мог поделать.