Королева замка Шиклош

Федорова Елена В.

– Тлалок, – раздался дружный хор голосов, и наступила тишина. Через мгновение ее нарушил звук шагов. Из темноты в мерцающий свет вошел очень высокий человек, облаченный в светло-синий плащ. Лицо его было скрыто под капюшоном, по центру которого проходила черная полоса. Через специальные прорези были видны огненно-красные глаза. Миклошу показалось, что человек видит его сквозь каменную стену, что он может испепелить его своим огненным взглядом, поэтому лучше бежать. Но ноги вросли в землю.

– Наш мир был четырежды сотворен

и трижды разрушен, – заговорил человек, взяв в руки нефритовый шар. – Первый раз – солнцем, которое оставило нам как напоминание этот шар – камень солнца. Второй раз – ветер уничтожил мир, а третий раз – вода. Обо всем этом нам поведали нефритовые пластины, оставленные предками. Мы должны помнить о том, что спаслись лишь те, кто превратился в птиц и поднялся к горным вершинам. Нам, потомкам великого Ушмаля, предстоит сберечь мир от четвертого уничтожения огнем. Ведите пленника, его мы в жертву принесем!

Неведомая сила оттолкнула Миклоша от стены и заставила мчаться прочь, не разбирая дороги.

Несколько дней принц не мог прийти в себя. Он лежал в постели и, не мигая, смотрел в потолок, на котором приплясывали причудливые тени. Едва Миклош закрывал глаза, как зловещий шепот врывался в его сознание:

– Мы – воины Ушмаля – великие воины умеем готовить ядовитый отвар тотоаче из лесных трав, листьев и корней. Если вдохнуть пар отвара, то можно сойти с ума, с ума, с ума…

– Я болен, я схожу с ума, – стонал принц, открывая глаза.

– Ты болен? Ерунда, – сказала королева, распахивая настежь окна в спальне сына.

Свежий ветерок, ворвавшийся внутрь, вспенил легкий полог над кроватью, растрепал волосы принца и опустил на одеяло лепесток мака.

– Зачем ты принесла сюда цветы? – закричал Миклош.

– Цветы? – усмехнулась королева, глянув на сына. – Я никаких цветов не приносила, дорогой.

– А этот лепесток откуда?

– Наверно, он влетел в окно, чтобы тебе поведать о ярких красках лета, – прижав лепесток к губам, промолвила Гертруда.

– Не делай этого, – закричал Миклош. – Не прислоняй цветок к губам. Он может быть отравлен ядом тотоаче.

– Ах, бедный Миклош, – погладив сына по голове, вздохнула королева. – Теперь я вижу, ты серьезно болен. Мне следует позвать к тебе докторов. Пускай пропишут средство от…

– Не надо, – пробубнил Миклош. – Я лучше оседлаю скакуна и…

– Вот и молодец, – похвалила его Гертруда. – Скорей поднимайся. И помни, что в королевстве Ахменов никто не страдал меланхолией. Ты, Миклош – ахмен, единственный наследник короля Яноша, будущий король, владелец замка Шиклош.

– Хорошо, я запомню, – сказал Миклош, поднимаясь с постели. Королева поцеловала его в лоб и улыбнулась:

– Долой меланхолию, милый. Да здравствует радостный дух!

– Долой и да здравствует! – бодро проговорил принц. – Спасибо, мама.

– Значит, ты здоров?

– Да. Совершенно…

Миклош

оседлал коня и помчался в королевство Ушмаля. Ему хотелось поскорей увидеть Милославу и расспросить про яд тотоаче, про странные сны, похожие на правду, про все, что томило его.

– Вы были больны? – участливо спросила она, сделав несколько шагов навстречу Миклошу. Он спрыгнул с коня и сказал:

– Да. Я был болен ужасно…

– Надеюсь, теперь вы здоровы? – улыбнулась она.

– Совершенно здоров, иначе бы я не приехал сюда, – ответил он и, взяв ее за руку, спросил:

– Скажите, Милослава, вы колдунья?

– О, да, – звонко рассмеялась она. – Последняя сбежавшая колдунья, которая приручает животных и птиц и варит отвары из костного мозга секропий. Хотите, для вас приготовлю лекарство из перьев чак-пилиса иль кардинала? Нет, лучше из сока эфорбии дикой и красной смолы учактес.

– Вы смеетесь, а мне не до шуток, – пристально глядя в ее глаза, промолвил Миклош. – Мне ничего не известно о вас, о вашем народе…

– А мне о вашем, – сказала она. – Я даже имени вашего не знаю.

– Я Миклош – сын короля Ахменов Яноша, – склонив голову, представился принц. – Хотя, порой я горько сожалею, что не родился в семье простого лесника, садовника иль плотника. Тогда я мог бы делать все, что захочется.

– Вы заблуждаетесь, принц, – покачала головой Милослава. – У сына короля намного больше власти и свободы, чем у простолюдина. Скажите, кто из ваших подданных посмел бы прискакать сюда?

– Никто.

– А вы так часто здесь бываете, что я уже привыкла видеть вас и вашего красивого коня с роскошной белой гривой и слышать голос ваш… хотя… – она вздохнула, – хотя, я не имею права ни на что.

– Почему? – удивился он.

– Да потому, что вижу в ваших глазах азарт охотника, преследующего добычу, – нахмурилась она. И прежде, чем он успел возразить, добавила:

– Не смейте лгать мне. Не бросайте слов на ветер. Не забывайте, я – дитя Ушмаля!

– Так, значит, правда все, что говорят о вас?

– И да, и нет, – улыбнулась она. – У нашего народа много тайн. Одну из них, пожалуй, вам открою. Но не сегодня и не завтра.

– А когда же, Милослава?

– Через неделю ровно буду ждать вас в предрассветной мгле на этом самом месте. Ну, а теперь, прощайте, Миклош, сын доблестных ахменов.

– Нет, Милослава, не прощайте, а до скорой встречи, – проговорил Миклош, вскакивая в седло.

– До последней встречи, – прошептала она, помахав ему рукой.

Миклош не расслышал ее слов. Он был окрылен мыслью о том, что завеса над одной из тайн Ушмаля будет приоткрыта. Он пришпорил коня и помчался туда, где река ныряла под землю, а потом выныривала, распадаясь на два рукава, огибающих остров, поросший вековыми деревьями. Где веселый лодочник, напевая незатейливый мотив, перевозил желающих с берега на берег.