Королева
Шрифт:
Квин с облегчением вздохнула, не зная, правда, как он собирается вести себя дальше. Хорошо хоть согласился делать вид, что ничего не случилось.
Донни ворвался в дом первым, опережая младших братьев. Глаза его искрились, щеки разрумянились от мороза. Он сразу кинулся к лестнице, чтобы забросить в свою комнату учебники, а потом спуститься на кухню перекусить.
— Привет, ребята! — крикнул он, пробегая мимо, но внезапно остановился и как-то странно посмотрел на отца и Квин, стоявших в разных концах комнаты.
Отказавшись от первоначального намерения подняться
— Итак, — многозначительно изрек он, бросая учебники на стул. — Что новенького?
— Ничего особенного, сын, — ответил Коди. — К тому же мои дела тебя не касаются. А вот что новенького у тебя?
Донни пожал плечами и сосредоточил внимание на Квин — она вся зарделась и старательно отводила взгляд от отца.
— Судя по всему, весь день скучали, да? На дворе так много снега, что вы туда даже носа не высовывали, ведь правда?
Квин, рассердившись, покраснела еще больше, поняв, что они попали в ловушку маленького шалунишки.
Донни усмехнулся.
— Пахнет жареным! — закричал он, хлопнул в ладоши и выбежал из кухни.
Закатив глаза, Коди пожал плечами. Надо было думать, что Донни почувствует перемену в их с Квин отношениях.
— Донни!
Резкий окрик Квин заставил мальчика вздрогнуть. Решив, что ему сейчас сделают выговор за бестактность, он вздохнул и обернулся на зов.
— Ты забыл учебники, — проговорила Квин. Донни снова усмехнулся и, выгнув брови в стиле Граучо Маркса [5] , что с недавних пор вошло у него в привычку, ответил:
— Ах да… — и вышел.
— Я не виноват… — начал было Коди, но Квин жестом остановила его.
— Не извиняйся, — сказала она. — Тут никто не виноват. Нам следовало знать, что от гормонов никуда не денешься… а у него их переизбыток.
Коди расхохотался. Квин совершенно точно охарактеризовала его сына, и она права: он не в состоянии скрыть своих чувств к ней. Это все равно что перестать дышать.
5
Граучо Маркс (1890 — 1977) — американский актер.
— Ладно, обедать будем? — спросил Коди, намекая на то, что они как раз собирались перекусить перед приходом детей.
— Я не хочу. Покорми детей сам, — ответила Квин. — А я пока подошью что-нибудь… или залатаю… Короче, займусь тем, что никто, кроме меня, не сделает, а ты пообедай с сыновьями, поговори с ними. Думаю, тебе это необходимо.
Коди закатил глаза. Когда все мужчины собирались вместе, спокойного разговора не получалось. Скорее, звучали одни приказы типа: «Встань в угол. Перестань смеяться». Короче, что-то в этом духе, и Квин была в курсе.
— Благодарю за честь, леди, — отозвался Коди с нежностью в голосе.
Заметив выражение его лица, Квин улыбнулась. Казалось, он благодарил ее за то, что она предоставила
— Не стоит благодарности, сэр, — ответила Квин. — Я получила огромное удовольствие.
Коди еще долго стоял и, глядя ей вслед, думал: «А вот здесь ты ошибаешься, любимая. Все удовольствие целиком и полностью мое».
Незаметно, как это всегда бывает в горах, подкралась ночь. Разделавшись с уроками, мальчики, немного поартачившись, отправились спать. Как это свойственно детям, они почувствовали, что атмосфера в доме изменилась, хотя и не понимали почему. Они висели на Квин, словно боясь, что она может исчезнуть. Уилл и Джей-Джей настояли на почти забытом вечернем ритуале: рассказе на ночь.
— Может, я вам почитаю, парни? — спросил Коди, увидев темные, круги под глазами Квин и вспомнив, что совсем недавно она перенесла эмоциональное и физическое потрясения. А если еще учесть, как они измотали друг друга всего несколько часов назад…
— Нет… мы хотим Квини, — захныкал Джей-Джей. — Она читает с выражением и так здорово всех изображает!
— Да что вы! Тогда, может, и мне стоит послушать. Мне нравятся рассказы со звуковым эффектом.
— Ура! — закричал Уилл. — Ты можешь лечь с Донни, а Квини ляжет с нами.
Квин покраснела. Никакая сила не могла заставить ее посмотреть в лицо любимому, и она прекрасно понимала, что его забавляет ее смущение.
— Я не возражаю, — откликнулась она. — Мне все равно, кто будет меня слушать, лишь бы вели себя тихо. — Коди понял, что последнее замечание относится к нему, но решил промолчать. — И помните наши правила, — продолжала Квин. — Один рассказ, и тушим свет.
Как всегда, мальчики начали спорить. Несмотря на предупреждение Квин, война разгорелась из-за того, какой рассказ читать. Они бы и дальше спорили и пришлось бы отцу улаживать дело, если бы Квин его не опередила, выступив в роли миротворца.
— А что, если я расскажу вам сказку? — спросила она. Новая идея показалась заманчивой, все, быстро успокоившись, затаили дыхание.
Глубоко вздохнув, Квин вдруг ясно представила себе, о ком будет ее сказка. Пора уже рассказать им историю собственной жизни… своими собственными словами… Пусть познакомятся с ее миром, так же как она познакомилась с их. И пусть примут ее такой, какая она есть.
— Жили-были… — начала она.
Коди улыбался, не представляя, о чем пойдет речь, пока не уловил, что голос ее дрогнул.
Донни почувствовал, что им предстоит выслушать не просто сказку для малышей, и зашикал на своих братьев, окинув их строгим взглядом и призывая замолчать, В комнате повисла тишина.
И в этой тишине зазвучал голос Квин, глубокий, чуть хриплый: заметно растягивая слова, как это было принято в штате Теннесси, она начала повествование о дочерях картежника.
— …в одном маленьком городке… затерянном в горных хребтах Теннесси, жили три маленькие девочки и их отец, основным занятием которого была игра в карты…