Королевская Элита. Эпилог
Шрифт:
— Что ты там делала, Грин?
— Не знаю, о чем ты говоришь.
Она специально провоцирует меня, и черт возьми, если это не работает. Я задираю ее платье, затем спускаю брюки и боксеры.
Она прикусывает нижнюю губу, ее сиськи тяжело поднимаются и опускаются у меня на груди.
— Ты не знаешь, да? Потому что мне показалось, что ты позволила этому ублюдку из бухгалтерии флиртовать с тобой, прежде чем я выгнал его.
— Я позволила? — ее глаза расширяются с притворным недоверием.
Я
— Ты заплатишь за это, Грин.
— Заплачу? — шепчет она мне на ухо.
Я врываюсь в нее так сильно, что мои яйца ударяются о ее задницу. Блядь, блядь. Она ощущается так хорошо — так чертовски хорошо.
Она громко стонет, когда я жестко и быстро трахаю ее у двери. Удары и шлепки плоти о плоть эхом отдаются в тишине.
К счастью, для соседей, квартира звукоизолирована.
Стоны Ким наполняют воздух, и ее рот открывается в этом бессловесном «о».
— Тебе нравится провоцировать меня, Грин? Тебе нравится, как я показал тебя перед всеми ними, заявив, что ты моя?
— Да, — хнычет она, когда я задеваю ее чувствительное место снова и снова, пока она не выкрикивает мое имя.
Вскоре я следую за ней, сила моего освобождения заставляет нас обоих похолодеть. Ее голова падает мне на плечо, и она смотрит на меня с мечтательной, совершенно довольной улыбкой.
— Мне нравится, когда ты не сдерживаешься, Ксан.
Туманность оргазма медленно исчезает, когда я вспоминаю причину, по которой это конкретное освобождение было приятным. Это потому, что я уже несколько недель не трахал ее так сильно.
— Ох, черт.
Я несу ее в спальню и кладу на кровать. Наша кошка Лондон отскакивает, но остается у двери. Клянусь, она самый большой вуайерист на этой планете.
Ким прикусывает уголок губы, и у нее все еще тот же взгляд «трахни меня», который продолжает манить меня приблизиться.
Я кладу руку на ее выпуклость.
— С ней все в порядке?
— С ней все в порядке. — она тянет меня за шею и снимает с меня галстук, затем расстегивает пуговицы. — Ты ужасно разодет.
Она не останавливается, пока не снимает с меня рубашку и не утыкается носом в татуировку с ее именем на моем сердце. Моей жене это слишком нравится.
Мои пальцы ложатся на ее волосы, в которых все еще сохранились ее фирменные зеленые пряди, хотя теперь они не такие яркие.
— Малыш, Ким. Что, если я причиню ей боль?
— Нет. — она бросает на меня неприязненный взгляд. — Если бы ты не начал сдерживаться, я бы не спровоцировала тебя сегодня. Вини себя.
— Но я не хочу причинять боль нашему ребенку.
Меня чертовски пугает, что я могу навредить ей, если буду
Доктор сказал, что все в порядке, но я все равно чертовски нервничаю.
Не помогает и то, что моя прекрасная жена после беременности стала настолько неконтролируемое, что даже прерывает меня во время работы, ложась на мой стол и требуя уделить время беременной девушки.
Поскольку у нас у обоих дрянные матери, которые, к счастью, сейчас ушли из нашей жизни, Ким нервничала из-за роли мамы, но я знаю, что она будет лучшей из всех живущих.
Она была для Кириана фигурой матери всю его жизнь, даже не осознавая этого. Вот почему он никогда не спрашивал о Джанин, когда она ушла.
Теперь он в восторге от того, что станет дядей, и начал угрожать мне, чтобы я позаботился о его сестре, иначе он «ударит меня». Отец и Кэлвин звонили ежедневно и присылали всякое дерьмо с тех пор, как узнали, что мы ждем малыша.
За последние восемь лет, которые я провел с Ким, я стал самым счастливым ублюдком на свете.
Не было дня, когда бы она не смешила меня своей глупостью или когда бы не болела за то, чтобы я был лучшей версией самого себя. Точно так же, как я поступаю с ней.
Это то, что мы делали все это время.
Ким никогда не переставала исцеляться, но теперь она с ностальгией вспоминает тот последний год в школе. Она больше не скрывает свои шрамы. Она могла бы сделать пластическую операцию на запястье, но решила этого не делать. Всякий раз, когда кто-то спрашивает ее об этом, она говорит, что это было время, когда она потерялась, а потом нашла меня, и я нашел ее.
И после этого мы больше никогда не терялись.
Ким опускается на колени на кровати и проводит кончиками пальцев по моему полутвердому члену.
— Если ее мама счастлива, то она тоже будет счастлива.
— Да неужели?
— Да.
Она сжимает меня крепче.
Я стону.
— Ты убиваешь меня, Грин.
— Признайся, тебе это нравится.
— Ох, мне это нравится.
Я беру ее покрытое шрамами запястье с браслетом, свисающим с него. Она ни разу не снимала его с того дня, как я снова надел его на нее.
Точно так же, как обручальное кольцо. И нет, я не женился на ней на следующий день после предложения. Мне пришлось ждать целый месяц.
Небольшая цена за то, чтобы наконец-то она была рядом со мной всеми возможными способами.
Люди женятся на своих родственных душах или на тех, кто их дополняет. Я женился на девушке, которая придала смысл моей жизни.
Она не только моя родственная душа, моя жизнь не существовала бы без нее.
— Сделай меня своей, Ксан.
— Ты уже моя, Грин.