Королевская кровь. Книга третья
Шрифт:
Во дворец продолжали слетаться драконы, их встречал Четери, и во дворце становилось все шумнее — и все неуютнее для нее. Она никогда не стала бы прятаться, но постоянное напряжение и готовность дать отпор изматывали, заставляли злиться. Ее не трогали, с ней вежливо здоровались, но ненависть была везде — во взглядах, в обрывках приглушенных разговоров, в поджатых губах прекрасных дракониц, в жестах и напряженных движениях.
Она злилась, и это удивительным образом придавало ей сил. И принцесса успевала буквально всюду — то ее видели у караванов, беседующей о состоянии дел в Песках далеко
К концу третьего дня она устала так, что ни один дракон не мог бы смутить ее — она просто перестала обращать внимание на взгляды.
— Сафаиита, — суетилась Суреза у теплой ванны, — попробуйте сладкий кускус. Он с изюмом и медом, восстановит ваши силы. Вы же высохли вся, госпожа!
— Оставь, Суреза, — Ани вышла из ванны, глянула на себя в зеркало. И правда, лицо очень осунулось, одни глаза, и в талии стала тоньше. Но все равно — широкая и крупная. Хотя она давно перестала переживать по этому поводу.
Теплая ванна не дала нужного отдыха телу, привыкшему к вечернему плаванию, и, хотя очень хотелось просто упасть и полежать на прохладной плитке, остывая и охлаждаясь, она все же прошла в темноте по занавешенному коридорчику, отложила полотенце и спустилась в бассейн. И, не давая слабости даже малейшего шанса, поплыла, как всегда, до противоположного края чаши с водой и обратно, вдыхая чудесный горьковатый аромат какого-то цветущего кустарника и слушая привычные уже песни радующихся ночной прохладе птиц.
Звезды были словно подернуты дымкой, а полная луна, наоборот, светила ярко — сегодня был последний день полнолуния, и госпожа ночи старалась вовсю показать свою холодную красоту. Мир тихо и завороженно наблюдал за ней, царящей на небе, и даже разноцветные занавески поблекли, окрасившись в лунный голубоватый цвет. И Ангелина засмотрелась, почти задремала, облокотившись на бортик бассейна. В душе постепенно воцарялось умиротворение. Принцесса расслабилась, отпустила заботы. Здесь не с кем было воевать.
И не сразу она поняла, что в бассейне уже не одна. И не сразу смогла снова собраться, и растерялась, дернулась прочь, забыв о том, что нужно вести себя с достоинством и не показывать слабости.
— Не уходи, — пророкотал Нории тихо, словно боясь спугнуть. — Я не хотел пугать тебя. Думал, ты меня услышала.
Ангелина покачала головой.
— Я, наверное, заснула. Извини. Меня должны были предупредить.
Сердце все еще колотилось, как ненормальное, и она спешно приводила эмоции в порядок, и никак не могла совладать с ними.
— Ты меня боишься? — спросил он, склонив голову. Вода доходила ему до груди, он не двигался, и принцесса заставила себя прекратить вжиматься в бортик, выпрямиться — никакой слабости, никакого отступления. Хорошо хоть, что она скрыта водой, а свет луны не настолько ярок, чтобы он мог что-то разглядеть.
— Нет, — сказала она. — Нет.
Тело его мягко мерцало перламутром, но линии на его теле почти не светились.
— Я много летал эти дни. Поэтому хотел прийти к тебе ночью, — произнес он, поймав ее взгляд. — Но Зафир сказал, что ты здесь. Дай мне прикоснуться к тебе.
У нее чуть не вырвался нервный смешок. То ли полнолуние так действовало, то ли усталость, то ли неожиданное появление дракона, но броня никак не желала вставать на место. А может, виной был запах белых, похожих на звездочки, цветов, наполнивших сад своим тонким ароматом.
Или ей было непривычно и приятно ощущать власть над древним и могущественным существом.
Да и не бежать же ей, первой Рудлог, прочь? Он пользовался ее силой и неумением отступать, превращая ее в слабость. Но если уйдет сейчас — значит, признает, что она слабее.
Разве она может быть слабее?
— Хорошо, — сказала принцесса и улыбнулась. С превосходством. Повернулась к нему спиной, положила руки на холодную плитку, отсвечивающую голубоватым. И прикрыла глаза. Потому что все равно было страшно. От плеска воды, от движения мужского тела сзади.
— Ты такая горячая, — рокотал он ей на ухо, прижимаясь, обхватывая ее, — такая яркая, что затмеваешь собой луну, — одна рука скользнула на живот, — такая сильная девочка, неуступчивая, яростная, — вторая легла чуть ниже, и она напряглась, не желая признавать то, что чувствует, разозлилась, — не сердись, — голос приглушенный, тело прохладное, крепкое, и он ничуть не стесняется, вжимается в нее, и застывает, — я не возьму больше, чем надо.
Низ живота под его большой рукой пульсировал непривычно и сладко, и она не могла не злиться и не желать, чтобы он позволил себе больше — чтобы она могла полыхнуть и запретить ему прикасаться к себе.
Но дракон молчал и не двигался, и дышал тихо, и щекотал ее плечи своими длинными волосами. Спиной она чувствовала, как размеренно бьется его сердце, и попыталась сосредоточиться на этом ощущении, отвлечься и расслабиться. Если бы в воде только можно было сохранять полную неподвижность! Но бассейн колыхался, едва заметно, и их тела тоже двигались, почти неощутимо. Соприкасались друг с другом то плотнее, то легче, двигались вверх-вниз, совсем чуть-чуть, и дыхание мужчины становилось все тяжелее, и тело его реагировало, наливаясь силой там, где его бедра прижимались к ее спине. И ей хотелось обернуться, ударить его, впиться ногтями в грудь, исцарапать до крови, так, чтобы он корчился от боли, чтобы упал на колени и умолял о прощении. Ярость полыхала внутри, сжигая и доводя до исступления, и, не найдя выхода, превращалась в тянущее, болезненное возбуждение, от которого пересыхали губы и мышцы на ногах сжимались почти до судорог. Потому что хотелось пошевелиться, повернуть голову и впиться зубами ему в плечо, или схватить за волосы и поцеловать, забыв обо всем.
Он отпустил ее так неожиданно, что принцесса пошатнулась, зашипела, обернулась — дракон медленно отплывал от нее, и линии его ауры на теле теперь светились ярко, пульсировали и мерцали.
Перевела дыхание. Выстояла. Снова победила.
— Ты прекрасна, — сказал он серьезно, зависнув в воде почти на середине бассейна. — Стойкая огненная принцесса.
— Я не поддамся, Нории, — ответила она ледяным тоном. Броня снова была на месте, и снова было спокойно и хорошо.
— Никогда? — спросил дракон и глухо, рокочуще засмеялся.