Королевская охота
Шрифт:
Гул голосов постепенно заполнял все пространство Главного тронного зала: прошедшие перед королевским троном присоединялись к предыдущим и обменивались впечатлениями и новостями.
— Посмотри-ка на Этельстейна, — с ехидством в голосе заметил один из нобилей, — совсем нос повесил, а еще недавно ходил таким гордецом! Как же — считал уже себя входящим в ближайшее окружение короля!
— А что тут странного, любезнейший, — ответил его собеседник, седой человек с огромной золотой цепью на груди, — ведь он с был уверен, что место советника короля у него в кармане. А тут такая незадача: Его Величество обманул ожидания графа и предпочел
— Говорят, Брегант старинный друг короля? Отчего тот предпочел его Этельстейну, граф вроде бы тоже не из последних?
— Совершенно верно: Его Величество участвовал вместе с генералом не в одной военной кампании. Ведь когда-то наш нынешний король был простым следопытом и сражался с пиктами, когда те зашевелились у Громовой реки, — объяснил седовласый. — Бедняге Этельстейну есть с чего чувствовать себя обойденным.
— Зато взгляните на его красавицу падчерицу, — вступил в беседу подошедший к ним человек в бархатном черном камзоле с воротником из роскошных белоснежных кружев, — она вполне может составить партию королю, и тогда положение королевского тестя разве сравнится с местом советника? Вот тогда граф и поквитается с Брегантом!
— Ну, Самора, — усмехнувшись, махнул рука ми седовласый, — ты и скажешь! Но кое в чем ты прав: сейчас в Аквилонии все только и думают, что о наследнике! Нынешняя фаворитка Его Величества, как считают при дворе, не слишком-то годится на роль королевы Аквилонии, хотя поговаривают, что она происходит из древнего зингарского рода графов Корзеттских. Только где они теперь, эти Корзетты? Ты согласен со мной, Альвий?
— Трудно сказать, — осторожно ответил граф. — Насчет женщин, — он усмехнулся, — Самора великий знаток, ему виднее. Конечно, я сам предпочел бы видеть на престоле аквилонку. Только сомневаюсь, что Его Величество позаботится ознакомиться с нашим мнением на этот счет. Но если серьезно, то думаю, что из-за нового назначения советника при дворе могут возникнуть большие склоки. Этельстейн известен тем, что редко прощает такого рода обиды.
— Кому это он не простит? Королю, что ли? — усмехнулся Самора.
— Скорее всего, Бреганту, — ответил граф и, подумав, добавил: — Но и твое предположение нельзя сбросить со счетов. Ты же знаешь крутой нрав этой семейки. Вспомни хотя бы старого графа. Ты того же мнения, Тальпеус? — обратился он к седому.
Тот скривил рот в подобии улыбки и, склонившись к собеседникам, произнес:
— В любом случае мы не окажемся в проигрыше, кто бы из них не победил… — и все трое рассмеялись, однако, тихо — в соответствии с придворным этикетом.
Прием тем временем неумолимо катился к своей высшей точке: обеду и следовавшему за ним балу. Сам король предпочитал эту вторую часть торжественной первой, а что уж говорить о придворных, в особенности, о молодых людях, коих собралось здесь немало: привлекательных юных женщин и их кавалеров, одетых по последней аквилонской моде и выделявшихся своим видом и манерами среди пожилых аристократов.
Конану не очень-то нравилось, как стали нынче одеваться мужчины, и он частенько с усмешкой повторял, что сейчас не поймешь толком: мужчина перед тобой или женщина, до того разодеты и расфуфырены иные щеголи, но шутки шутками, а за молоденькими аристократками он наблюдал с явным удовольствием, то и дело обнаруживая среди них достаточно хорошеньких
Что касается моды, тут киммериец был, несомненно, прав: аквилонские щеголи наряжались в яркие шелка и бархат и нацепляли на себе столько драгоценностей, что женщины, одетые преимущественно в модные ныне одежды черного цвета, совсем терялись на фоне своих кавалеров, расцвеченных, как павлины. Среди этой мишуры черные мундиры и алые плащи офицеров королевской гвардии смотрелись, на взгляд варвара, как вершина художественного вкуса. Хотя, как частенько признавался сам себе Конан, вряд ли он был большим знатоком по этой части, чтобы судить так строго.
«Уф! Последний, наконец, — вздохнул про себя варвар, отпустив пару вежливых комплиментов какому-то хлыщу в роскошном, лилового бархата камзоле, — теперь можно и в обеденный зал!»
Церемониймейстер взмахнул жезлом. Мгновенно наступила тишина, и глашатай пригласил присутствующих на обед к Его Величеству.
Нобили зашевелились и узкой лентой стали втягиваться в соседний зал, где уже был накрыт длинный стол, а расторопные лакеи в зеленых ливреях быстро и ловко сумели рассадить всю эту толпу на приготовленные для каждого места, согласно должности и положению при дворе.
Король вышел из Тронного зала через маленькую дверцу, почти неприметную за возвышением.
— Вот он! — старший егерь указал рукой с зажатой в ней плеткой направо, туда, где редколесье заканчивалось, и густые кроны больших деревьев нависали над кустарником. Конан повернул голову и тоже увидел оленя, в боку которого торчал обломок стрелы, посланной Тальпеусом. Киммериец, не раздумывая, направил коня в ту сторону, заранее вытаскивая из притороченной к седлу сумки короткий дротик: не в его правилах было оставлять бегать по лесу недобитую дичь.
Олень, увидев мчащегося всадника, сделал длинный прыжок вперед, видимо, намереваясь проскочить туда, где кустарник заканчивался, и среди огромных стволов было больше пространства. Король почти успел перерезать ему путь, но тут его конь оступился, и пущенный могучей Рукой дротик вонзился в ствол дерева, лишь ободрав шкуру на спине оленя. Животное большими прыжками уходило в глубину леса.
— Проклятье! — взревел в досаде Конан. — Все равно не уйдешь!
Варвар пришпорил коня и на ходу, наклонившись, вырвал дротик из ствола.
— Давай вперед, мешок с травой! — гаркнул он.
Олень ускакал уже достаточно далеко, но среди стволов его светлая шкура была хорошо различима.
Киммериец в охотничьем азарте гнал коня вперед, не разбирая дороги; далеко позади остался и старший егерь, и остальные охотники. Через некоторое время деревья уступили место длинной поляне, уходившей вниз по косогору к темному хвойному лесу.
Еще издалека варвар увидел, что нижние ветви могучих елей почти касались земли, и понял, что олень вряд ли попытается проскочить сквозь них, а скорее всего помчится вдоль этой темно-зеленой стены, отыскивая проход. Он взял чуть влево и направил коня поперек склона, рассчитывая встретить добычу как раз на границе поляны и ельника. Так и получилось: всадник подскакал к обрывистому края склона как раз в тот момент, когда преследуемая дичь прыжками передвигалась вдоль леса, на расстоянии не больше тридцати локтей от Конана.