Королевская охота

Остапенко Юлия Владимировна

Ножа и впрямь не было. Забавно. Всё забавнее и забавнее, говоря начистоту. Так у наших клиентов ещё и ножичек завалялся? И они проползали ночью мимо нашего огонька, но вместо того, чтобы воткнуть этот ножичек в глотку одному из нас, устроили разборки между собой. Междоусобица, так сказать.

Мы и тараканы, папашка. Мы и тараканы.

Мы рассчитывали наткнуться на последнего бледняка или его труп самое большее через час, но шли гораздо дольше. Река сделала поворот к западу, но следы тянулись мимо

русла, к холмам на горизонте, и мы пошли к холмам.

Тело последнего бледняка было там.

Я, честно, почувствовал едва ли не восхищение, когда увидел его. Он сидел, привалившись спиной к валуну, выступавшему из растрескавшейся земли, и, казалось, смотрел на нас. Нож, которым он убил свою подружку, валялся тут же, но без свежей крови на лезвии. Человеку не понадобилось убивать себя — он наконец-то умер сам, перестав терзать Дэвида неразрешимыми загадками. И, глядя на него, я готов был поклясться, что последний день он продержался исключительно на стремлении доползти до этого валуна и сесть, развернувшись к нам лицом. Он не хотел, чтобы мы нашли его труп, бесформенной грудой валяющийся в пыли. Он хотел смотреть нам в глаза.

Я подумал, что становлюсь сентиментальным.

Илья подошёл к бледняку и тронул труп ногой. Не пнул, просто тронул. Пинать уже не было сил.

— Как думаешь, бункер далеко? — спросил Илья. В его голосе прозвучало такое отчаяние, что я разозлился. Но прежде, чем я успел нахамить, ответил Дэвид.

— Бункера нет, Илья, — сказал он спокойно, водя пальцами по клавишам дозиметра. — Радиоактивность здесь, по стандартным меркам, просто безумная. Если тут что и было, обитатели давно вымерли.

— Тогда какого хрена…

— Я тебе больше скажу, — продолжал Дэвид, и от его холодного и слегка высокомерного тона я невольно развернулся в его сторону. — Я замерял радиоактивность зон, через которые мы проходили последние четыре дня. Она неуклонно росла. Бледняки, чтоб ты знал, лучше нашего с тобой в курсе насчёт таких вещей. Для тебя эта информация — балласт, а для них — жизненная необходимость. Так вот, этот парень целенаправленно пёр во всё более опасные районы. И когда встретил женщину — тоже. Причём, думаю, она понимала, что к чему.

На взмокшем лбу Ильи вздулась жилка.

— Так он…

— Он уводил нас от бункера. Намеренно уводил. Он знал, что мы за ним пойдём.

— Бред, — сказал я. — В бункере у него был бы хоть какой-то шанс. Запечатали бы вход — почём им знать, что у нас с собой взрывчатка?

— Возможно, он не захотел рисковать теми, кто там остался.

— И поэтому был готов подохнуть сам? Джер прав, это бред, — подтвердил Илья. — Он и его баба чуть не подрались, когда к реке ползли. Да и потом он её прирезал, это как, по-твоему, очень благородно?

— Возможно, она потеряла над собой контроль, —

сказал Дэвид. Монитор дозиметра в его руках холодно поблескивал в солнечном свете. — Возможно, он пытался удержать её от глупости, которая лишь ускорила бы её смерть. Возможно, она вырвалась и всё-таки напилась из реки, и тогда её мучения стали совершенно невыносимыми. И, возможно, она попросила избавить её от них.

— Многовато «возможно», мистер умник, не находите? — неприязненно спросил я.

— Возможно, — без улыбки согласился Дэвид. — Могу и ошибаться. Я всего лишь теоретик.

Илья снова посмотрел на усохшее тело бледняка, гордо восседающее у валуна, будто, мать его, король на троне. Потом снова пнул — на сей раз достаточно зло, чтобы бледняк завалился на бок и перестал пялиться на нас остекленевшими красными глазами.

— Па-аршивая охота, — сказал Илья и пошёл прочь. Через несколько секунд я услышал, как он настраивает рацию.

Я взглянул на Дэвида. Он складывал дозиметр.

— Хреново, — только и сказал я. — Только ты ж, это… ну, не в обиде на меня, что я тебе не дал толком пострелять?

Дэвид быстро улыбнулся мне, но тут же посерьёзнел снова.

— Не в обиде, Джеронимо.

— В следующий раз я дам, правда.

— Не знаю, будет ли следующий раз.

— И ты тоже?! — взвыл я. — Предатели! Оба!

— Я думаю, Джер, — потерев переносицу, проговорил Дэвид, — что эта… хм… самоотверженность…. она неспроста. Их, наверное, осталось совсем мало. Меньше, чем мы думаем.

— На наш век хватит, — ухмыльнулся я.

Дэвид промолчал. Мы оба прислушались: Илья ругался с кем-то по рации. Похоже, за нами не очень-то хотели высылать вертолёт. Я помрачнел: перспектива пилить четыре дня обратным маршрутом радовала мало. Вот ведь гады…

Дэвид тронул меня за плечо. Я посмотрел на него.

А он смотрел на тело, валявшееся в пыли.

— Ты знаешь, Джер, о чём я думаю, — проговорил он. — Глупо прозвучит, но, возможно, этот бледняк — последний человек на Земле.

— Как это — последний?! — заорал Илья. — А мы, по-твоему, — кто?

И хохотнул, победно вскинув над головой рацию.

— Летят?!

— А то! Куда бы делись. У нас два часа, чтоб собрать манатки. Уложимся?

— Спрашивай Дэйва, у него скарба больше всех, — усмехнулся я. Но Дэвид на меня даже не взглянул. Он по-прежнему смотрел на бледняка, которого назвал последним человеком.

И он был прав. Возможно — ошибался во всём остальном, но не в этом. Кем бы ни был этот человек — его больше нет. Сто двадцать лет назад его история подошла к концу.

Теперь начинается наша.

— Джер, — сказал Илья, — может, успеем ещё к речке смотаться?

— Ага, — ответил я. — Точно, успеем.

И мы пошли.