Королевская пешка
Шрифт:
— Вот как? — напряженным, ломким голосом отозвалась Крессида. — Любопытно, с чего бы ему интересоваться, куда я хожу. Он что, приставлен следить за мной?
Алиса сразу почуяла неладное. Она достаточно хорошо знала свою молодую госпожу и понимала, что та не говорила бы с ней таким тоном, если бы ей нечего было скрывать.
— Навряд ли, — мягко сказала она. — Пажи ведь известные сплетники. Они добиваются расположения своих хозяек, развлекая их разными пикантными историйками, особенно непристойными, так что лучше уж не вкладывать им карты
Крессида засмеялась. Последнее замечание было сделано словно бы мимоходом, но своей цели достигло. Мало что удавалось утаить от Алисы, но довериться ей было, безусловно, можно.
— Что, королеве хуже? — с тревогой спросила Крессида. — Ты что-нибудь слышала?
— Не думаю. Ничего такого не говорилось, и не было никакой суеты — докторов не призывали. Его величество все время с нею.
Крессида отогнала от себя ужасные сомнения, посеянные Хауэллом. Итак, король по-прежнему внимателен к своей больной жене, но… что, если он хочет таким казаться… по крайней мере, внешне? Однажды возникнув, ужасное подозрение лишь возрастало, как ни старалась она его отринуть.
— Спасибо, Алиса. Где сейчас леди Элизабет?
— Должно быть, там, с королем и королевой.
Крессида кивнула и вошла в переднюю комнату. Здесь сидело несколько фрейлин: одни беседовали, другие вышивали, третьи читали украшенные картинками часословы. Одна-две фрейлины с любопытством посмотрели на Крессиду, и лишь некоторые приветливо ей улыбнулись. Она все еще чувствовала себя чужой среди них, хотя теперь, когда она стала миледи, графиней Рокситер, ей не приходилось больше слышать язвительные замечания в свой адрес.
Она развязала воротник плаща и села поодаль от остальных, в оконной нише. Прямо пройти в опочивальню королевы сейчас она не могла, поскольку там находился король. Нужно было просто ждать, чтобы выяснилось, нужны ли леди Элизабет именно ее услуги.
Наконец появился король вместе с леди Элизабет: они, стоя совсем близко друг к другу, опять совещались о чем-то. Фрейлины присели в глубоком реверансе. Ричард любезно им поклонился и сразу ушел. Крессида в сомнении кусала губы: она видела, каким тоскливым взглядом смотрела Элизабет вслед уходившему королю. Но тут принцесса заметила Крессиду и сделала ей знак приблизиться.
— Вы меня спрашивали, миледи?
— Вас спрашивала королева, но сейчас она уснула. Она ужасно утомлена. С нею осталась леди Оллард. Мы должны дать ей отдохнуть. — Она задумчиво посмотрела на плащ Крессиды. — Вы выходили из дворца?
— Только на площадку, чтобы подышать немного. Мне не хватало воздуха.
Элизабет кивнула.
— Да, в комнатах душно. А я, представьте себе, радуюсь, что так тепло. Вы не можете вообразить, как холодно было в Вестминстерском монастыре… Там даже в самые жаркие летние дни от стен, казалось, веяло холодом.
Впервые она заговорила о том времени, когда ее мать, вдовствующая королева, поспешно бежала и укрылась с ними, детьми, в монастыре; это случилось вскоре после
Прошли месяцы, прежде чем вдовствующая королева позволила убедить себя, что она и ее дочери будут в безопасности под покровительством короля Ричарда… И вот теперь Элизабет прочно обосновалась при дворе, она старшая фрейлина, ближайшая наперсница королевы — и своего коронованного дяди. Возможно, тогда была заключена какая-то сделка? Хауэлл намекал ведь на то, что вдовствующая королева желала брака своей старшей дочери и короля — если королева умрет…
Крессида нервно содрогнулась. Все это совершенно невероятно. Впервые за время их знакомства она чувствовала себя неловко в присутствии Элизабет.
В этот вечер граф не пришел, как обычно, справиться о ее самочувствии и о здоровье королевы.
Крессида была благодарна ему за это. Ибо понимала, что ей трудно было бы скрыть от него свою провинность. Она не только нарушила его волю, тайно встретившись с Хауэллом Проссером, но еще и сознавала к тому же, что их беседа отдавала изменой, а значит, это могло не только вызвать неудовольствие лорда Мартина, но, возможно, заставило бы его предпринять какие-то действия против Хауэлла.
В течение нескольких последующих дней королева оставалась в постели и, обессиленная, большую часть времени спала, приподнимаясь и проявляя какой-то интерес к жизни только при появлении короля — а он навещал ее часто.
Крессида обнаружила, что тайком наблюдает за ним, когда в опочивальне находится и леди Элизабет, но вскоре поняла, что все внимание Ричарда было отдано больной жене. Он обращался с нею необычайно нежно, и, хотя мужественно улыбался при ней, Крессида видела, каким подавленным выходил он из ее комнаты. Страдание проложило глубокие борозды от его носа к уголкам губ, вокруг глаз залегли черные тени.
Когда Крессиде все же случалось видеть своего мужа, она чувствовала, что и он тоже страшно напряжен. Брови графа буквально сошлись на переносице, что свидетельствовало о его чрезвычайной сосредоточенности, а обычное сонное выражение лица сменилось выражением тревожной настороженности. Он проводил в своем кабинете долгие часы, и Крессида думала: должно быть, он ужасно обеспокоен вестями из-за границы, да и из самого королевства тоже, а волновать своего сюзерена в столь печальные дни еще и этими проблемами он, разумеется, не хочет…
Днем шестнадцатого марта Крессида вместе с леди Элизабет дежурила в комнате больной, когда солнце вдруг странно начало темнеть. Крессида подошла к окну и с любопытством смотрела вниз на толпу слуг, конюхов и прочих служащих, выбежавших во двор и глазевших, разинув рты, на снижавшееся над головами небо. Она слышала, что ожидается затмение солнца, но ей еще не доводилось наблюдать этот феномен. Хотя была лишь середина дня, в комнате неестественно стемнело, и ее охватил вдруг непонятный страх, как будто вот-вот должен был наступить конец света.