Королевская постель
Шрифт:
– Да, ты не очень добра. Мужчины нуждаются в утешении. Она красит ресницы какой-то черной краской, которую привозят с Востока. Танзи, ты когда-нибудь слышала про такое? К тому же, миссис Марш, Глэдис поет новую песню. Сейчас я попробую вспомнить. Конечно, ее нужно исполнять иначе, а не так, как она, нежным, любовным голоском. Правда, это не имеет значения, потому что ей подпевают посетители.
Он вскочил с лавки и, стоя спиной к очагу, запел, компенсируя отсутствие голоса утрированной жестикуляцией:
«Золотая Корона» съест «Кабана»И отправит «Ангела» на небо!Она осушит «Три чашки» до дна,А– Конечно, там есть и другие куплеты. И даже обращение к вам.
– Ну и дьявол! – воскликнула Роза, опускаясь в кресло.
– Возможно, она просто обязана петь то, что ей приказывают. Бедняжка! Мольпас заставляет ее столько работать! Я уверен, что эту песню он сочинил сам.
– И теперь нам придется слушать, как ее распевают на улице все пьяные гуляки.
– Что совсем не так приятно, – вздохнула Танзи, размышляя о том, что бы такое сделать в ответ.
– Существует только один способ переплюнуть их, – сказал Том, словно читая ее мысли. – И, видя, что Танзи и Роза в ожидании смотрят на него, продолжил:
– У Мольпаса есть и поющая красотка, и свирепый дракон, и он даже умеет сочинять стихи. Но чего у него нет, так это королевской кровати.
– Нам не удастся много получить за нее, – нерешительно начала Роза.
– Не продавайте ее, – посоветовал Том. – Держите ее там, где она стоит, и показывайте посетителям. Пусть она станет лестерской достопримечательностью. И улучшит ваши дела. В стране сейчас мир, Тюдор издал строгие законы против тех, кто убивает и грабит на дорогах, и люди понемногу снова начинают путешествовать. И ездить по разным делам. Когда весной дороги установятся, они появятся и здесь. Повесьте табличку на дверь и напишите на ней, что здесь останавливался последний Плантагенет. Из этих слов нельзя понять, кому вы симпатизируете – ему или Тюдору. Предложите показывать королевскую кровать за небольшую плату.
– И кто же захочет на нее смотреть? – спросила Роза.
– Очень многие, поверьте мне. Кто-то из сочувствия, кто-то из простого любопытства. Заприте свою большую комнату, миссис Марш, и постарайтесь представить дело так, что открыть ее и проводить гостей по лестнице совсем не так просто, что вы оказываете большую честь, делая это. Пусть там все остается, как было, и пусть Танзи показывает ее желающим.
Увлеченный собственной идеей, он стал смотреть на кровать не только как на возможность поправить дела, но и как на занятие, которое могло бы отвлечь Танзи от грустных мыслей об отце.
– Смотри, Танзи.
Благодаря своему веселому дару копировать разных людей, Том мгновенно перевоплотился в Танзи, которая поворачивает в замке ключ, широко распахивает тяжелую дверь и отходит в сторону, давая возможность посетителям осмотреть всю комнату.
– Наша лучшая спальня, в которой ночевал король Ричард Третий. Походная складная кровать, которая путешествовала вместе с ним всюду, где бы ему ни приходилось воевать. Обратите внимание на лилии и на резной узор, и на ящик под матрацем, в котором перевозили его вещи. А это его халат и туфли, все лежит на тех же местах, где он их оставил перед отъездом в Босворт, накануне своей гибели. А здесь, ты им скажешь, слуги помогали ему надеть доспехи и оружие. Стоя здесь, он возложил на голову английскую корону… Да, да, это было внизу, я знаю, но какая разница? И отсюда он ушел во всем своем великолепии. А за небольшую дополнительную плату ты расскажешь им о том… как он вернулся обратно в Лестер.
– Нет, нет! – запротестовала Танзи.
– Но это именно то, что им нужно. Дорога через Баубридж. И то, что потом тело выставляли. У многих людей есть нездоровый интерес к таким вещам.
– Мы обязательно попробуем, – согласилась Роза, чувствуя, что сама скорее бы согласилась рассказывать о том, как видела тело короля, чем о
Танзи сидела молча. Она обещала отцу делать все, чтобы «Кабан» мог существовать, и вот появилась работа, которую она, несомненно, могла делать очень хорошо. Потому что, если для других комната короля уже успела превратиться в интересную достопримечательность, для нее она была наполнена реальной жизнью живого человека благодаря ее чувству к его сыну. И только все понимающий сентиментальный старик Уилл Джордан, не зная истинной причины, предположил, что Танзи нелегко будет справиться с новой работой.
Глава 10
Если королевская постель и не позволила владельцам «Голубого Кабана» нажить состояние, то хотя бы, даже спустя много месяцев после Босвортского сражения, помогала им сводить концы с концами. Танзи старалась не отлучаться из дома надолго, чтобы всегда быть готовой встретить гостей и проводить их наверх. Там она произносила перед ними свой монолог примерно так, как учил ее Том Худ. Среди посетителей попадались самые разные люди: и те, что случайно оказались в Лестере, и их постояльцы, и те, кого привели родственники, живущие здесь. Одни были любопытны, другие воспринимали рассказ Танзи скептически, и лишь совсем немногие не скрывали того, что судьба короля Ричарда трогает их.
Поначалу Танзи было невыносимо рассказывать совсем незнакомым людям о том, что произвело на нее такое глубокое впечатление. Она испытывала огромное желание привести сюда Дикона, который, конечно же, мог понять и разделить ее чувства и которому должна была бы принадлежать эта кровать, потому что, кроме него, покойный король не оставил после себя никаких близких родственников.
Однако постепенно, по мере того/ как она повторяла свой рассказ снова и снова, ее речь стала почти механической, а чувства утратили остроту. Одновременно она не могла не прийти к выводу, что Йоркская династия все еще имеет много сторонников. Большинство из них приезжали с Севера и из Средней Англии, немало путешественников было и из Йоркшира. Танзи определяла этих людей по тому, как они слушали ее рассказ о последних часах Ричарда Плантагенета. Так же хорошо, как и она, эти люди знали, как выглядел после смерти король Ричард.
Они молча стояли в комнате, боясь пропустить какую-нибудь даже самую маленькую деталь из ее рассказа, и нередко уходили незаметно, быстро крестясь и шепча слова молитвы о спасении его души.
За пределами Йоркшира преданные сторонники Ричарда, как правило, воздерживались от открытого проявления своих чувств, ибо Тюдор, поддерживаемый Лондоном, весьма прочно обосновался на троне. Герцог Норфолк, Бракенбери и большинство ближайших сподвижников Ричарда были убиты, а о сэре Фрэнсисе Лоуэлле ничего не было известно; говорили, что он нашел убежище при Дворе герцогини Бургундской, сестры Ричарда, и у сторонников Йоркской династии не было достойного лидера. А поскольку Генрих Седьмой распространил ложные сведения о смерти графа Линкольна, племянника Ричарда, не осталось ни одного наследника, который мог бы вдохновить йоркцев на борьбу за корону.
Те, кто, подобно Тому Худу, занимались изготовлением оружия, – отец Тома разбогател во время гражданской войны – лишились источника доходов и оказались в тяжелейшем положении.
– Я всего лишь нищий, – сказал он Танзи, и было совершенно очевидно, что только гордость не позволяет ему просить ее стать его женой, хотя со дня смерти Роберта Марша прошел уже год. И Танзи, которая больше любила Тома теперь, когда он испытывал трудности, чем раньше, когда его дела шли прекрасно, удивлялась, почему ее не волнует его молчание. Конечно, причина ее равнодушия была отнюдь не в многозначительных взглядах Хью Мольпаса: его заигрывания не только не были нужны Танзи, но и осложняли ее отношения с мачехой, ибо вызывали у Розы гнев и раздражение.