Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVIII веках

Шишкин Владимир Владимирович

Общее направление регламентов Генриха IV (1597, 1599, 1610 гг.) заключалось в удалении от непосредственной дворцовой службы старых служащих, тех, кто фактически не исполнял свои обязанности по штату, занимая номинальную должность, а также злостных нарушителей запрета на куплю-продажу придворных вакансий, «ради прекращения беспорядка и неразберихи в доме короля». Вместе с тем король оставлял за большинством отстраненных от реальной службы дворян право приезда ко двору (или постоянного пребывания без всякого содержания) и даровал им ряд привилегий. Добровольно отказаться от должности обязаны были прослужившие в доме короля более двадцати лет. Правда, они имели право передать свою службу близкому родственнику (сыну или племяннику), что закрепляло складывающуюся традицию наследственности должностей. Вдовы тех, кто был занят в штате членов семьи Генриха III, могли получать пенсии за своих мужей в случае представления убедительных доказательств о притворной службе последних.[95]Тенденция 90-х годов XVI в. сохранения короной за служащими любого ранга их льгот, дарованных прежними королями, продолжалась и расширялась в начале XVII в. С одной стороны, это была уступка Генриха IV многочисленным требованиям и прошениям о милостях старых служащих двора,

сокращенных по штату, с другой — налицо было желание короля еще более поднять авторитет двора, продемонстрировать его преемственность с двором Валуа. Эдиктом 1605 г. Генрих IV утвердил право бесплатно столоваться при дворе (droit de commensalite) служащим дома царствующей королевы, детей Франции, тем, кто был занят в штате Екатерины Медичи, его первой жены Маргариты де Валуа, герцога Франсуа Анжуйского, брата Маргариты и Генриха III, а также членам дома герцогини Екатерины де Бар, единственной сестры царствующего короля, принца Генриха де Конде, первого принца крови, и герцогини Дианы Ангулемской, незаконной дочери Генриха II.

Своими реформами двора Генрих IV вовсе не сокращал численность представленного в нем дворянства, это было не в интересах короля, а только устранял от несения придворной службы совершенно бесполезных служащих, которые отныне вместо жалованья получали либо меньшие по размеру пенсии, либо пользовались другими придворными привилегиями, включая право не покидать двор. Генриху IV было важно обновить состав двора, призвав в ряды придворных представителей молодого поколения и одновременно удалив из своего личного окружения (но не от двора) тех, кто составлял почетный персонал прежних королей и в данный момент паразитировал при дворе, так как, благодаря взяткам и иным[96]махинациям, на одной службе оказывалось сразу несколько человек, которые манкировали своими обязанностями, торговали должностями и представляли собой большую праздную толпу, источник придворных волнений и монаршего беспокойства. Замысел королевских регламентов предполагал и постоянное изменение дворцового штата, который время от времени пополнялся новыми членами, тогда как уволенные служащие продолжали в той или иной степени оставаться на попечении короны. Их дети, как правило, наследовали фамильную должность или им предоставлялась возможность занять другую, с реальными функциями. Сохраняя старое социальное ядро двора, Генрих IV все же желал видеть в своей свите и непосредственном окружении дворян, помогавших ему взойти на престол, а также юных представителей благородных семей, не знакомых с прежней придворной жизнью.

Королевские меры заметно уменьшили волну придворных беспорядков в 1600-е годы, упорядочили церемониал и высвободили столь необходимые двору финансовые средства, хотя дворянская лояльность была куплена короной не только придворными привилегиями, но и серьезной реорганизацией дворцовых структур, которая происходила одновременно с процессом сокращения персонала традиционных королевских служб. Двор Генриха IV был гораздо больше двора Генриха III и постоянно рос численно и организационно. Рост двора был обусловлен желанием короны привлечь большую часть дворянства на чридворную службу или просто на королевское содержание ради гарантии внутриполитической стабильности. В процессе организации двора Генрих IV[97] последовал примеру своего предшественника, восстановив структуру двора в соответствии с регламентом 1585 г. Стремление не оставить без внимания всех благородных лиц, которые продолжали искать королевских милостей, заставляло короля действовать двумя способами: с одной стороны, максимально использовать возможности дворцового механизма, позволяя дворянам занимать должности, ранее предназначенные для неблагородных, с другой — создавать дополнительные службы в своем доме и при дворе. Так. штат обер-камергера, который отвечал за апартаменты короля, пополнился дворянами, ставшими дворецкими, привратниками спальни и кабинета, камердинерами при апартаментах и гардеробе короля. Роль этих лиц. наиболее приближенных к особе монарха, росла вместе с авторитетом двора и силой королевской власти. По регламенту 1585 г. большинство дворян выполняли свои обязанности четыре месяца в году, после чего на их место заступала новая смена. Генрих IV стал практиковать трехмесячные смены-кварталы, чем также увеличивал число занятых на службе персон.

Однако далеко не все дворяне желали входить в «обслуживающий» персонал монарха, который к тому же не мог расширяться до бесконечности. Настоящим выходом для Генриха IV стала организация при дворе королевского военного дома, который начал оформляться уже в ходе гражданских войн и явился их прямым отзвуком. В его состав вошли главным образом дворяне, считавшие военную профессию своим основным занятием, что позволяло королю иметь при себе постоянных военный контингент, который мог принимать участие и в военных[98]действиях. Ранее в военный дом короля входили только почетный отряд дворян, четыре гвардейские роты и швейцарцы.

В 1609 г. Генрих IV решил сформировать для придворной и военной службы элитарный отряд тяжелой кавалерии (gens d'armes), состоявший из двухсот самых опытных и храбрых военных, проявивших себя в борьбе с Лигой и безусловно преданных королю. Генрих IV лично стал их капитаном. При Людовике XIII они были возведены в ранг королевских гвардейцев и сделались самым привилегированным отрядом дома короля. Вторым по значимости был отряд легкой кавалерии (chevaux legers) также в количестве двухсот человек, который выделился в 1592 г. во время борьбы Генриха IV за корону и состоял главным образом из дворян-гугенотов. В иерархии военного дома короля он следовал за отрядом тяжелой кавалерии. Наконец, в 1600 г. король создал новую дворянскую роту в своем доме, вооруженную сначала карабинами, а с 1622 г. мушкетами, которая вошла в историю как рота мушкетеров. Король также лично возглавлял мушкетеров, которых было сто человек; реально же короля представлял их командир в ранге капитана. В то же время Генрих IV не стал отказываться от услуг швейцарской гвардии, хорошо проявившей себя в критической ситуации 1580-1590-х годов XVI в., подтвердив в 1602 г. все ее привилегии, дарованные прежними королями. В 1617 г. на службе было занято 160 швейцарцев во главе с французским капитаном.

Посредством реформирования своего военного дома Генрих IV также принимал меры личной безопас-[99]ности и безопасности королевской семьи, что было немаловажно в условиях постоянных покушений

на жизнь короля — бывшего гугенотского лидера. Усиление гвардии обеспечивало больший порядок и дисциплину при дворе, однако за его пределами распространились дуэли, которые были настоящим бедствием двора первых Бурбонов. Несомненно, массовые дуэли являлись порождением недавних гражданских потрясений и морально-психологического кризиса дворянства, которое еще не оправилось от его последствий. Только между 1590 и 1607 гг. на дуэлях погибло четыре тысячи дворян. Парижский двор, переполненный представителями благородных фамилий, родившихся и живших в эпоху гугенотских войн, как и во времена Валуа, оставался местом постоянных конфликтов, число которых не уменьшалось, несмотря на решительные действия короны. При Генрихе IV было издано два эдикта против дуэлей (1602, 1609 гг.), но даже суровый эдикт Людовика XIII 1626 г., грозивший смертью дуэлянтам, не исправил ситуацию. Волна дуэлей уменьшилась только с улучшением политического климата в стране и укреплением позиций двора, что обеспечило дальнейшее подчинение дворянства короне.

Быстрый рост двора Генриха IV и последующее складывание придворных группировок были неизбежными процессами еще и потому, что ключевые посты при дворе занимали близкие родственники короля и знатнейшие аристократы, под контролем которых оказалась ситуация с распределением остальных придворных назначений. Главными должностными лицами двора и дома короля (chefs de charges) продолжали оставаться главный распорядитель французского[100]двора, главный раздатчик милостыни Франции, обер- камергер, первый гофмейстер, гардеробмейстер, обершталмейстер и др. Они пользовались правом составления своего штата служащих, который, как правило, наполнялся их родственниками и друзьями, членами их клиентелл. Списки штатных членов каждой службы, рассчитанные на все четыре годовые смены-кварталы, заверенные государственными секретарями, представлялись королю. Сколачивая свои клиентеллы, руководители дворцовых служб часто брали взятки за занятие придворных вакансий, несмотря на королевские запреты. У короля тем не менее оставалась в руках одна важная властная прерогатива — он мог не утвердить представленный ему список служащих и вычеркнуть неугодных ему лиц, потребовав новых назначений. Тем самым Генрих IV пытался не допускать усиления какой-либо придворной партии, руководитель или члены которой проявляли излишнюю политическую активность.

Политика Генриха IV по отношению к высшей придворной аристократии была в определенной степени продолжением курса Генриха III, который, окружая знать наибольшим придворным почетом и наделяя ее высшими должностями в дворцовой иерархии, в то же время стремился рассредоточить властные полномочия особо влиятельных должностных лиц. прежде всего главного распорядителя французского Двора. Генрих IV нарочно не стал восстанавливать Урезанные Генрихом III обязанности главного распорядителя, который прежде мог утверждать весь дворцовый штат и обладал сильным политическим влиянием. Отдав этот самый почетный придворный пост своему кузену Шарлю де Бурбону, графу Суассон-[101]скому, король определил ему весьма скромные обязанности: главному распорядителю вменялось руководить церемонией королевской трапезы, возглавлять штат гофмейстеров и дворян при королевском столе; на остальных же церемониях он был обязан делить полномочия с обер-церемониймейстером. Высокий уровень конкуренции внутри придворных клиентелл, столкновения группировок и великосветская борьба за право состоять при особе короля помогали Генриху IV возвышаться над дворянством и одновременно руководить двором, используя все возможности придворной игры.

Вместе с тем король, верный своей примирительной политике, избегал открытых конфликтов со знатью и никогда серьезно не покушался на влияние высших аристократов при дворе, если оно не имело под собой открытых политических претензий, угрожающих его власти. В начале XVII в. самых знатных дворян по испанскому образцу все чаще стали называть грандами. В своих мемуарах за 1608 г. Летуаль пишет: «При дворе говорили только о дуэлях, распутстве и публичных домах; там были приняты игры и богохульства; содомия, являющаяся самым мерзким из пороков, процветала при дворе... Бог наградил нас государем, столь непохожим на Нерона — добрым, справедливым, добродетельным и почитающим Бога, и который естественно ненавидел эту мерзость. Но во всем его дворе не было ни одного человека, чтобы рассказать Его Величеству о страхе, который испытывали из боязни дурного расположения и враждебности некоторых грандов, которых называли богами двора; предпочитали всячески угождать этим прекрасным богам (которые на деле являлись только[102]дьяволами), забывая о Боге настоящем, гнев и кара которого обычно обрушиваются на королей и королевства, где люди совершают богохульства и живут безнаказанно».

Двор Генриха IV периода стабильности (1601-1610 гг.), где придворная жизнь во многом была подчинена грандам и их клиентеллам, явился естественным результатом политики короля. Восстановление придворного церемониала Генриха III поставило Генриха IV в затруднительное положение. В доме Бурбонов — королей маленькой горной Наварры, представителей младшей, Вандомской ветви этой фамилии — никогда не существовало традиции содержания большого двора и тем более механизма его управления, главной частью которого был церемониал. Укрепляя свою власть над благородным сословием посредством привлечения его ко двору, усиливая авторитет двора, Генрих IV тем самым утверждал королевское Величество, поднимая идею монархии на недосягаемую высоту. Официальные идеологи в это время развивали доктрину божественного права, идею королевского священства и христианской природы французской монархии. Двор для Генриха IV не являлся самоцелью, как для Генриха III, а был только средством замирения страны, гарантией внутриполитической стабилизации. Однако первый Бурбон разрывался между необходимостью поддерживать придворный церемониал и своей неспособностью его возглавлять. Он никогда не был и никогда не хотел быть церемониальным монархом, ему было чуждо придворное великолепие и роскошь. Режим экономии сюринтенданта финансов герцога де Сюлли сдерживал отчисления на содержание двора. Король[103]не настаивал на строгом соблюдении дворянством дворцовых регламентов, которыми тяготился сам. Добившись превращения двора в символ дворянского единства и национального суверенитета, Генрих IV к концу своего правления в какой-то мере допустил, чтобы его двор существовал независимо от своего короля, в результате чего центрами придворной жизни стали гранды, царствующая королева Мария Медичи и, конечно, Маргарита де Валуа.