Королевский фаворит
Шрифт:
Она вдруг поднялась и провела рукою по лбу. Потом с удивлением посмотрела на Васконселлоса и испуганно оттолкнула его.
— Что вы здесь делаете, сеньор? — сказала она.
И когда он хотел отвечать, она прибавила:
— Да, я припоминаю! Мы очень несчастливы.
Две слезы потекли из глаз дона Симона и упали на руку Изабеллы.
— Не плачь! — прошептала она с отчаянием. — Ты любишь меня! Значит, я твоя… Симон, скажи мне: я хочу… И я буду повиноваться.
Тогда произошла тяжелая сцена, которую мы отказываемся описать.
Долго он боролся напрасно. Язык его отказывался разбить одним словом целый мир счастья, представлявшегося его измученному воображению. Наконец лицо его вдруг покрылось краской, и он сказал с усилием:
— Вы будете дважды королевою: я хочу этого!
Изабелла выпустила его руку, которую держала в своих.
— Сеньор, — сказала она, — ваше приказание будет исполнено.
В полночь капелла монастыря бенедиктинцев в Лиссабоне была ярко освещена. Готовились к венчанию.
Рюи Суза де Маседо сам ожидал жениха и невесту.
Вскоре две кареты без гербов остановились у дверей монастыря. Из первой вышла королева в сопровождении своих двух фрейлин, из второй вышел инфант, он был один.
На пороге капеллы к инфанту подошла, чтобы быть его свидетелем, таинственная личность, известная под именем монаха.
Инфант с трудом скрывал свою радость и едва мог верить в такое счастье. Васконселлос, которого он считал своим соперником, вложил руку Изабеллы в его руку. Он должен был сделаться мужем женщины, которую обожал, не осмеливаясь никогда открыть ей свою любовь!
Обряд венчания совершился быстро и без всякого великолепия. На нем присутствовали только две девицы де Соль и монах. Изабелла представила Рюи Сузе расторжение ее брака кардиналом Вандомом, и сейчас же было приступлено к венчанию.
Королева не раз искала глазами Васконселлоса, надеясь в его взгляде почерпнуть мужество, но церковь была пуста.
— Изабелла Немур-Савойская, — спросил аббат, — согласны ли вы взять себе в мужья принца дон Педро Браганского, инфанта Португалии?
Ответ прозвучал не сразу. Изабелла чувствовала, что мужество оставляет ее.
Но в эту минуту она услышала голос Васконселлоса, шептавшего ей на ухо:
«Я хочу этого!»
— Да, — сказала она слабым голосом и поспешно обернулась, чтобы видеть Симона, но сзади нее стоял только на коленях монах.
Услышав «да», произнесенное Изабеллой, инфант вздрогнул от гордости и счастья. Изабелла принадлежала ему. Когда они сели обратно в карету, он не заметил смертельной бледности, покрывавшей лицо его молодой супруги, счастье эгоистично и думает только о самом себе.
Монах проводил их до порога монастыря.
— Будьте счастливы! — сказал он глухим голосом.
Затем он вернулся в свою келью.
Ночь уже давно наступила, а день монаха еще не закончился.
Он
— Так надо, — прошептал он наконец. — Каждый день увеличивает несчастье Португалии, ждать дольше было бы преступлением.
Он позвонил. Вошел лакей.
— Иди во дворец Кастельмелора… — начал монах. — Нет, постой…
И он прибавил про себя: «Постараемся избавить Сузу хоть от одного преступления…»
— Иди в отель его сиятельства лорда Ричарда Фэнсгоу, спроси там его секретаря сэра Виллиама и скажи ему, чтобы он сейчас же передал своему господину большую новость: инфант женился на королеве… Иди!
Глава XXVIII. МИСС АРАБЕЛЛА
Поручение монаха было в точности исполнено. В ту же ночь сэр Виллиам, секретарь его сиятельства лорда-посланника, узнал о тайном браке. Первым движением сэра Виллиама, или лучше сказать, Антуана Конти, скрывавшегося под этим псевдонимом, было разбудить своего начальника и предупредить его; но он передумал и лег в постель, чтобы лучше на досуге обдумать план восстановления своего положения при дворе, пришедший ему в голову.
Конти имел очень слабую веру в ловкость лорда Фэнсгоу. Невежественный и грубый, но хитрый по природе, бывший фаворит еще большему научился в несчастье. После своего изгнания он очень скоро бежал и в скитаниях научился распознавать и оценивать людей.
Наконец он поступил на место секретаря к Фэнсгоу, но в высшей степени тяготился своим зависимым положением.
Главное желание Конти было оставить службу Англии. Он желал во что бы то ни стало сойтись с Кастельмелором, и ему только недоставало предлога, а теперь известия о свадьбе королевы и появлении у нее Васконселлоса были отличными предлогами.
Рано утром Конти заменил свой английский костюм на португальский и отправился во дворец Кастельмелора.
К несчастью для него, поступок монаха привел Кастельмелора в дурное расположение духа, и он приказал никого к себе не пускать, так что, после дюжины неудачных попыток, сеньор Винтимиль должен был печально возвратиться назад.
Первый, кого он встретил в приемной лорда, был прекрасный падуанец, которому возвратили свободу после неудачи вчерашнего предприятия, но который не думал оставлять места, куда его притягивал, как магнит, образ очаровательной Арабеллы.
Асканио ждал в приемной Балтазара, своего Меркурия, но Балтазар не являлся.
Конти рассеянно прошел мимо, не поклонившись; но падуанец был не такой человек, чтобы безнаказанно пропустить подобную невежливость.
Он решительно надвинул шляпу на левое ухо и зазвенел шпагой.
— Черт возьми! Вот редкий невежа! — закричал он. — А! Да это сеньор Антуан Конти-Винтимиль!
Конти с беспокойством огляделся вокруг.
— Молчите! — прошептал он. — Не произносите моего имени, сеньор. Здесь я сэр Виллиам.