Королевский гамбит
Шрифт:
Уже почти забыв о том, что привело меня сюда, я вдруг оказался перед ней (старуха была на целую голову ниже меня, и ее лоб находился на уровне моего носа) и увидел в ее черных, узких глазах подозрение.
— Вы не мой внучатый племянник. Где Орландо?
— Он отказался от участия в игре, и синьор Леонардо попросил меня занять его место, — испуганно, и не желая в том себе признаться, ответил я на неожиданное обвинение старухи.
Она сплюнула на ухоженную площадку.
— Дрянной мальчишка сам виноват! — С неожиданной силой
Пошатнувшись, я отступил и вцепился в покачнувшуюся митру; зрители же принялись хлопать и подбадривать старуху. Одержав надо мной верх, она с царственным видом встала посреди недавно занимаемой мною, поросшей травой клетки и в знак признательности за рукоплескания поочередно склонила голову во все стороны.
Предоставив ей возможность упиваться минутной славой, я поправил головной убор, скрестил руки на груди и с мрачным видом направился к краю поля. Здесь плененные фигуры утешали друг друга и пили вино, поднимая чаши за свое пленение. Я как раз отпил здоровенный глоток, когда ко мне подошел учитель.
— Ну что, Дино, что ты можешь сказать мне? — едва слышно спросил он.
Я покачал головой и так же тихо ответил:
— Боюсь, ничего особенного. Только черная королева заметила, что я не граф, и то лишь потому, что она его двоюродная бабушка. Она, видимо, удивилась, увидев меня вместо него, и осведомилась, где он.
Учитель задумчиво кивнул головой:
— Это была маркиза д’Эсте. Злобное, судя по рассказам, создание, однако убийство ей, полагаю, не по силам. И она, по твоим словам, ожидала увидеть графа; убийца же вряд ли стал на это рассчитывать.
Потирая ушибленное маркизой плечо, я хотел было возразить, но тут шум на поле отвлек меня.
После моего ухода с поля игроки успели сделать еще два хода, и теперь в игру вступили черная и белая королевы. Маркиза в черном наряде, видимо, сопротивлялась белой королеве, молодой женщине, которая, несмотря на показную тревогу на прекрасном лице, казалось, была готова довести дело до конца и, сломив сопротивление, пленить свою жертву.
Я взглянул на Леонардо и заметил, как по его губам при виде этого зрелища скользнула улыбка. Пожав плечами, он сказал мне:
— Меня это не касается, мой дорогой мальчик! Пусть этим займется распорядитель игры.
Не успел он произнести эти слова, как седобородый, сидевший в главной ложе джентльмен, встал со своего места и вышел на поле. Между ним и обеими королевами тут же завязался оживленный разговор, и зрители принялись подбадривать распорядителя, неожиданно оказавшегося мишенью для нападок. Впрочем, он не зря занимал высокий пост одного из советников герцога, ибо спустя несколько минут он уже вел успокоенную им маркизу к краю поля. Торжествующая белая королева, со сбитым набок головным убором, с решительным видом заняла под грохот аплодисментов только что отвоеванную клетку.
Партия завершилась шахом и матом,
Учитель уже вынес на середину поля мольберт с накрытой картиной. Широким жестом он сдернул черно-белое шелковое покрывало, и взору предстал законченный портрет задумчивой молодой аристократки, кутающейся в белоснежный горностаевый мех. Зрители захлопали в последний раз, когда учитель торжественно вручил портрет Лодовико.
Герцог и посланник вновь раскланялись и покинули поле под рев труб. Игроки и зрители направились тем временем к столам, полным яств и вин. Я с облегчением вздохнул и сорвал митру с головы. К счастью, учитель разрешил мне теперь, когда игра завершилась, избавиться от епископского облачения.
В толпе мелькнула грива его желто-коричневых волос, и я хотел было направиться к нему, но тут меня сзади неожиданно схватили за руку. Испугавшись, я уронил митру, повернулся и увидел перед собой красивую золотоволосую женщину средних лет.
Ее холодные синие глаза на лице с резкими точеными чертами были широко раскрыты от удивления, и я догадался, что мой вид ее встревожил столь же сильно, как меня — ее нападение. Вдруг эта женщина отпустила мою руку.
— Извините, — напряженно проговорила она, — видимо, мне нужен другой белый епископ.
Она бросилась вперед, прежде чем я успел остановить ее; однако я, сохраняя присутствие духа, поднял митру и помчался сквозь толпу за ней, расчищая дорогу через большие скопления народа деревянным крестом. Через несколько минут, увидев, что она подбежала к моему двойнику в таком же белом облачении, я прекратил преследование. Второй белый епископ с радостным удивлением обернулся к ней, и они, взявшись за руки, отошли к шатру виноторговца. Довольный тем, что наша встреча, как выяснилось, была делом случая, я снова отправился на поиски учителя.
Он первым нашел меня.
— Дино, давай-ка, пока все заняты, снова посетим место преступления и осмотрим его.
— Мне снять костюм? — с надеждой осведомился я.
Он отрицательно покачал головой и промолвил:
— Пока, полагаю, не стоит. Я еще не готов вернуть это одеяние нашему другу синьору Луиджи. Оно еще может потребоваться нам в расследовании.
Я вздохнул и, ударив себя по вспотевшему лбу, последовал за ним, с тоской глядя на знамена, шатры и смеющихся людей. Когда еще подмастерью представится случай принять участие в таком веселье, да к тому же вместе с придворными?