Королевский карнавал
Шрифт:
– Следы останутся. Придется отвечать. Лучше продолжайте бить баклуши, мальчики.
– А если нам ее изнасиловать? – без особого энтузиазма предложил Гур.
– Вам?! – она припудрила щеки. – Разбежались. Да что вы можете – чужие тарелки подлизывать?!
– Ты знаешь, Гур, я не прочь. Но... но как бы не дошло до моей жены.
– Боишься?
– Нет, я ее просто ненавижу. Даже терпеть не могу.
– Но терпишь, – заметил Гур.
– Только потому, что она меня терпит.
– Ты ей изменял?
– О, сколько раз!..
– Потаскун.
– Да нет, я – мысленно. Ибо со
– Почему?
– Считают меня потаскуном. А насчет Акулины... Я вообще-то не хотел бы с ней связываться – больно стара, но все же проучить нужно. Держи ее крепче. Я первый.
– Я тоже не испытываю никакого желания. Но почему ты первый?
– Не спорьте, мальчики. – Акулина убрала косметику. – И не пугайте. Все равно не успеете. Сейчас появится король. Мне осталось прокричать восьмой раз. – Ку-ку...
И верно – в зал вошел Кис IV.
– Не зря говорят, точность – вежливость королей, – Акулина захлопнула за собой почти ампирную дверцу.
Глава третья.
Утренний туалет, или Доверительный разговор с Киром
Король двигался нетвердой походкой. Он был в линялом домашнем халате серо-буро-малинового цвета и стоптанных шлепанцах. Большой палец левой ноги с любопытством взирал на белый свет из протертой дырки. Король был престарелый, и прежде всего ценил удобства. А что может быть удобнее поношенной одежды, за которой не надо следить?
Равнодушно взглянув на неприбранный стол, Кис вынул скомканный платок, громко высморкался, потом долго и уныло рассматривал результат своего действия и лишь после этого снова засунул платок в тот же самый оттопыренный карман.
– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки, – вытянувшись, воскликнули Гур и Кир.
– Да здравствует я... – буркнул король и махнул рукой, – ...да сгинут...
Вы можете заметить, что отнюдь не благие пожелания, высказанные в адрес лягушек, выглядят совершенно излишними. Ошибаетесь. Между мышами и лягушками с давних-предавних пор шла нескончаемая война.
Когда-то, еще при первобытно-общинном строе они что-то не поделили. Что именно, теперь уже никто не помнит. Может, шкуру неубитого пещерного медведя или мамонта. Но это гипотезы. Их на вооружение не возьмешь. А ученым как раз выгоднее заниматься тем, что сойдет для вооружения. Словом, боевая техника совершенствовалась. И вот уже над сверх-смертельными снарядами стали работать научные светила животворного мышиного королевства. Не беспокойтесь, эти снаряды наверняка изобретут. Но не будем торопить события, как говорится – все впереди.
– Голова гудит, ноги не держат, – пожаловался король.
– Ваше мыш-ш-ство, – обратился к нему Гур, впиваясь в короля преданными глазами, – чего изволите: огуречного рассолу или по щекам надавать?
Икнув, король принялся соображать.
– Изволю это... – произнес он и уперся пальцем в Гура. – Ты дуй за рассолом. – Затем кивнул Киру. – А ты врежешь мне пару оплеух в лечебных целях... только не больно, не то велю казнить. Палач проснулся?
– Как всегда, раньше всех, ваше мыш-ш-ство, – выпалил Кир.
– Это хорошо, – проговорил король.
Гур убежал выполнять поручение,
– Хватит, ваше мыш-ш-ство?
– Вроде гудеж унялся, – король покрутил головой, – а нутро горит. Рассольчику бы...
Что значит королевское желание! Едва прозвучали последние слова, как с кружкой влетел Гур:
– Извольте, ваше мыш-ш-ство.
Только не нужно объяснять такую поспешную исполнительность одним лишь страхом. Конечно, наряду с почитанием все подданные должны испытывать к своему монарху и страх (иначе какая же власть?!), но прежде всего короля Киса IV любили, а если выразиться поточнее – обожали. Лозунг «Возьмемся за руки и протянем ноги за короля» украшал герб мышиного государства. Между прочим, сам герб тоже должен был вызывать одновременно и страх (у соседнего лягушиного королевства Лягундии), и невольное почтение (у народов других стран). В центре его просторно разместился двуглавый аист – извечная гроза лягушек. Под аистом был круглый ноздреватый кусок голландского сыра, от которого, как от солнца, исходили лучи. И все это обрамлялось колосьями пшеницы, перевитой гирляндами сосисок – что символизировало изобилие и богатство славного животворного королевства Мышландии (недаром его когда-то называли страной всходящего хлеба).
Гур протянул кружку:
– Отличный рассол, ваше мыш-ш-ство. Испейте на здоровье.
– Пробовал из моей кружки? – нахмурился король.
– Не имел такой чести. Догадался по запаху.
Кис пригубил и сразу же выплюнул.
– Тьфу!.. Кислятина какая!
– Это первый глоток, ваше мыш-ш-ство, – мягко убеждал Гур. – Со второго привыкнете.
Но король выплеснул все на пол.
– Неси из другой бочки.
Гур подумал: «Где ее взять – другую? Последняя осталась». Но бодро ответил:
– Слушаюсь, ваше мыш-ш-ство. – И снова убежал.
Король подошел к зеркалу, тщательно осмотрел лицо. Да, морщины, морщины. Родинка растет возле носа. Он выдернул торчащий из ноздри седой волосок.
– Кир, одень меня, причеши, словом, приведи в порядок: буду проводить летучку.
– Перед завтраком?
– Кусок в горло не лезет. Завтрак перенесем на обед, а обед на ужин. Короче говоря, одевай и рассказывай.
– Что рассказывать, ваше мыш-ш-ство?
– Сам знаешь. И давай, чтоб было поинтереснее. Не стесняйся, говори невзирая на лица. Я ведь считаю тебя своим самым любимым лакеем, Кир.
– Но вчера, – в голосе лакея прозвучала нотка некоторой обиды, – вы назвали самым любимым Гура. И медаль он получил пятой степени, а я шестой.
– Одно дело – вчера, другое – сегодня. А насчет медали – чепуха. Какая под руку попалась, такую и всучил.
– Вы хотели сказать – «вручил»? – переспросил Кир, снимая с короля халат.
– Запомни, я всегда говорю, то что хотел, – ответил король, представши перед лакеем в широких сатиновых трусах и майке. – Но твой вопрос, дружок, не лишен основания: в Мышландии говорят «да», думают «нет», а делают ни «да», ни «нет». Изворотливость – норма нашей жизни. – Он почесал в затылке. – Не принимай близко к сердцу, Кир. У меня хреновое настроение: плохо выспался.