Королевский маскарад
Шрифт:
Но гномы не могли и не отметить захоронения. Подгорники упрямы, наверняка рассчитывали рано или поздно вернуться. Значит, знак природный, по нему и выбрано место.
Лоэль уверенно выделил из всех вариантов один – узкую полосу светлой породы, прочертившую склон почти вертикально. Белый камень оказался прочным, трещины обошли его, разрушая гранит вокруг. Хороший ориентир. Словно колонна света уходит вверх. Даже теперь, при слабом мерцании молодой луны, камень виден ясно.
Поднявшись по трещинам со дна опустевшего озера к его древнему берегу, принц кивнул – наверняка то самое место! Здесь умирающие лежали у воды. Тут, рядом с белой скалой, засыпали тела, а единороги глядели на погребение со стороны – оттуда. Удивительно и немыслимо. Вот место, где отец стоял
Королева древней долины Рэлло была прекрасна. Сребровласа, как Кошка Ли, и сероглаза, как сам Лоэль. Она сидела, потому что еще не оправилась от раны, полученной в последних боях за долину. Рядом наверняка была Эриль. «Может, тут», – задумчиво прикинул принц. И улыбнулся. Он знал – королева смотрела в спину своего самого упрямого храна. Выживи она – отец получил бы корону сразу после войны. И – не встретил маму?.. Лоэль нахмурился. Ушло мрачное, назойливо шумящее в ушах притяжение прошлого.
Принц приблизился вплотную к разрушенному камню, служившему королеве Тиэсе временным креслом. Тронул старый округлый обломок. Единорогов создавали, сплетая магию всех эльфов – защитников перевала, достигших хотя бы пятого уровня. Отец тогда едва приблизился к четвертому. А вот Тиэса, Мильоса и Эриль были сильны. Они творили магию здесь, и позже никто не колдовал над озером – бой прошел стороной, как сказал отец.
Значит, можно еще раз попросить скалы. Нечестно это, поскольку необязательно, но так хочется прикоснуться к древнему. Едва ли он услышит и ощутит заклятие. Но малую часть его, намек, отблеск давно угасших слов… Лоэль порылся в поясной сумке и нашел нужный узел. Созданный Лоэльви. Не простое «Эхо камня». Бессменный Становой знахарь Иллора может куда больше, горы признали его равным в правах с урожденными гномами. Принц помнил, как эльф выслушал его просьбу о создании «Памяти вечных», прищурился задумчиво и чуть усмехнулся. Глянул в упор своими зелеными, как мох на теневой стороне скалы, глазами. Шевельнул широкими плечами настоящего подгорного кузнеца и упрямо нагнул голову.
– Не боишься услышать и распознать слишком неожиданное? – спросил Лоэльви. – Там была королева. Ты понятия не имеешь, кто она. Во всей долине знаем мы трое – я, моя милая Эри и твой папа Рир… Расслышишь – придется молчать еще и тебе, четвертому.
– Я не болтлив и знаю, что сердце королевы Тиэсы было открыто для отца, и он тоже… но это было очень давно. Точнее, ничего и не было. Он тогда считался храном, а древние законы распределяли эльфов по ступеням иерархии долины очень строго. Хран не мог даже говорить с Единственной.
– Да, и спасибо Сэльви, более нас ничто не распределяет по ступеням, – улыбнулся Лоэльви. – Такое милое безобразие царит в долине – душа радуется. И Сэльви умудряется держать всех в своих изящных руках вопреки отсутствию иерархии. Но я не имел в виду отношение Рира к древней королеве. И, так и быть, я исполню просьбу. А ты будешь молчать. Это важно, так должно быть. Нельзя жить новой жизнью, всматриваясь в тени прежней.
– Таков древнейший закон эльфов, – возмутился Лоэль. – Я его знаю, как и все наши, с младенчества. Я не болтун. Могу гномью клятву спеть.
– Ты, главное, переживи новость, – рассмеялся Лоэльви. – И, как помнишь, обсудить ее, если станет невмоготу, можно с нами троими.
Принц кивнул, завершая нелепый и непонятный разговор. Через неделю Лоэльви зашел в трактир, как всегда, принес какой-то восхитительный камень из гномьих шахт – для королевы. Кажется, черный необработанный алмаз, подвеска. Мама несолидно визжала, доводя до оторопи гостей из числа новых и малознакомых с дикими нравами долины. Еще бы, зрелище для самых стойких. Королева со сковородкой – уже многовато. Но ее величество, бросившая бесценную гномью утварь и с воплем повисшая на шее грязного,
Потом вечно голодный после работы знахарь накинулся на блины, невежливо, но вдохновенно мыча похвалы с набитым ртом. Умница Ольви отпоила гостей настойкой на семидесяти травах. А уходя, сытый Лоэльви украдкой сунул узел в карман куртки принца, висящей возле двери. И юноша заподозрил, что секрет и правда есть. Большой и странный…
Узел приятно грел руку. Магия Лоэльви удивительная, деловитая и обстоятельная, очень надежная. Кажется простой. Поет он негромко и коротко, вроде бы с улыбкой. Никакого низкого баса, катящегося и заставляющего дрожать посуду в соседнем поселке, никаких раскатов эха. Пяток слов – и готово заклятие. Почти как мама, умеющая еще более ловко ограничиваться подмигиванием, движением пальцев или любым иным жестом, выражающим ее эмоции, – совсем без слов! Просто. Только повторить никто не пробует. Вздыхают и жалуются, что осознать дремучие и ненаучные деяния ведьм и гномов – непосильно для нормального образованного мага. Маме немногим более двухсот. Эриль с королем временами доходят до веселых скандалов, обсуждая, к какому кругу отнести ее магию. Может быть, седьмой… или восьмой? Невозможно, как все, что делает Сэльви.
Лоэль вздохнул. Очень жаль, что древняя королева погибла. И всего-то через год после событий на перевале. Но папа женат на Сэльви – и Лоэль не может представить рядом с ним другую. Родители слишком подходят друг другу…
Лента послушно расправилась и легла на камень, под чуткие пальцы. Эхо прошлого зашуршало, потекло по коже укусами тончайших игл. Вот волна магии Эриль – она стала иной за долгие века, но опознается отчетливо, та же школа и тот же почерк. Рядом незнакомая, но родственная – наверняка Мильоса. Сильный маг, это понятно, она была тогда намного старше Эриль и гораздо опытнее. А вот и… Лоэль задохнулся, тряхнул головой. Королевой эльфов и в древние времена была – ведьма. Она так же просила, а не заклинала. Волосы Тиэсы струились серебром, ее глаза – крупные, серые и глубокие – смотрели устало и спокойно. Ее звали в долине белой королевой. Сэльви – черная, с беспросветной ночью во взоре и тьмой волос… Но тепло сердца – точно такое же. Вернее, то же самое. Тень прошлого схлынула и ушла, впиталась в онемевший прохладный камень.
Принц рассмеялся, погладил старый выветренный скол камня и подмигнул ему, как заговорщику. У эльфов одна Единственная, не зря ее так зовут. Каким чудом отец нашел ее, родившуюся в мире снова – человеческой ведьмой, можно попробовать спросить. Не ответит, но на тренировку непременно возьмет, он любит воспитывать любопытных сверх всякой разумной меры. И строго предупредит, чтобы сын молчал усерднее. Королеву эльфов в новом рождении зовут Сэльви. Но управлять своими подданными она не разучилась…
И мама, как всегда, права. Он уловил отзвук заклятия. И он имеет полное право взяться за преодоление неправоты прошлого. Тогда просила об отрешении душ королева долины Рэлло. Он, сын королевы в новом рождении, позаботится о возврате душ в круг жизни, пройденный полностью Тиэсой-Сэльви. Надо лишь найти то, что уцелело, и понять, как просить.
Лоэль закинул за плечи мешок и пошел вниз по каменной осыпи. Добрался до удобной площадки, присел. Порылся в поясном кошеле и достал еще один узелок, собственного изготовления. Этот – парный к оставленному у старого мастера, отвечающего в Гхроссе за воспитание спасателей. Гном приходится другом Лоэльви, он уважаемый гость королевского трактира эльфов Рэлло. Парные узелки – старый способ общения. Что над одним наговаривают, развязывая, то и возле второго слышно. А еще они отмечают место затеявшего беседу, если он пожелает. Лоэль негромко и кратко сообщил: перевал, тот самый, найден, и узелок будет ждать гномов, указывая его расположение. Бережно уложил ленту на скалу, присыпал щебнем и еще раз осмотрелся. Удобное место, не бывает здесь ни лавин, способных снести узелок, ни оползней, ни весенних потоков. Впрочем, гномы едва ли станут дожидаться весны в этом случае.