Королевский наместник
Шрифт:
Кровь бросилась Шилнагаилу в голову. Он не понимал причин такого поступка, не желал, чтобы его сестра стала свидетелем такого позора. Детали выволочки, во многом справедливо устроенной ему Аишей, уже выветрились из головы. Память избирательно подсовывала ему «бездельник и повеса», «разницу между популярным и великим» отчего принц бесился и колотил кулаками по столу, каждый раз при всплывающей в голове картине прощания с Аишей.
Она уехала и словно в насмешку уже отразила Нашествие Муэрто. Как? С двумя взводами королевской охраны? Да его ли это вообще сестра? Забрала его любимую гитару для какого-то авантюриста, деревенского ничтожества, сладкими речами
— Уверен ваша сестра любит вас по-прежнему и откажется от первой очереди в престолонаследии, — проговорил Сентента, тщательно наблюдая за лицом Шилнагаила, — конечно, говорят у неё появился какой-то особенный друг в захудалом городишке. Но думаю брат для неё важнее друга. Даже если я ошибаюсь — этого друга можно попросить воздействовать на Аишу. Одарить золотом, вниманием и дружбой.
— Это я буду просить какое-то быдло навозное?! — взбеленился Шилнагаил, — скорее северные королевства станут южными, а мировой океан испарится и обнажит своё дно! Принц не ведет переговоры с мошенниками!
— Дошли слухи, что он весьма хорош как маг, красив как мужчина и искусен поставленным голосом, — подлил бензина в топку ненависти принца главный советник. — Судя по делам на посту королевского наместника основателен и неглуп.
«Семейное это у них что ли», — думал Сентента, глядя на разозленного Шилнагаила, — «Шайред тоже легко ведется на провокации. Просто ему повезло с Найзирией.»
Выждав пока принц проорется, прошипится, пробуйствует, беспомощно взывая к Создателям, граф вкинул версию, что это навозное быдло — протеже северо-восточной Академии Магии под прикрытием.
Суют магоголики свой нос во внутренние дела всех королевств, убеждал советник принца. Секрета в этом никакого не было, но впервые эта секта зашла так далеко. Потому надобно дать им отпор. Вообще не грех грамотных людей спросить о методах борьбы с ними. Вот, например, южнокаталийский посол у которого приём завтра — весьма сведущ в методах борьбы с ними. Был по юности в походе короля Восьмихолмии Сэлди Хмурого против Академии. Поход закончился относительным успехом: границу небольших владений Академии пересекли быстро, пару стычек выиграли, дошли до крепости расположения магов, а вот там не задалось. Осада, безрезультатные штурмы, потери. Потом в тыл армии Сэлди Хмурого внезапно зашли орки, пробегавшие мимо с набегом. В итоге изрядно потрепанное войско отступило, взяв мзду с Академии. Сэлди Хмурый вскоре умер от неизвестной болезни. А Эмаден Малурон, южнокаталийский посол, после похода стал карабкаться по извилистой карьерной лестнице дальше.
— Южная Каталия дрянное королевство, — сказал принцу Сентента, — но даруй Создатели мне право спасти кого-то из этой страны от случившегося на них мора, я выбрал бы Эмадена Малурона. Его светлость учтив, отзывчив и дружелюбен. Всегда поздравит теплым словом с успехом, принесет полезные дары. Ну вы же знаете.
Шилнагаил знал. Пара неплохих мечей, ящиков каталийского вина, жемчуг для любовницы, накидка из меха каталийского овцебыка, роскошное седло для его верного Геркулеса. К множеству подарков принц привык, но и посол как-то всегда вовремя успевал одним из первых поздравить его высочество.
Чего принц не знал, так величины даров посла графу Сентенты, зачастую выражающуюся в золотом эквиваленте, монетами. Но такие мелочи ему знать необязательно.
— Кто как не он поможет разоблачить негодяя-магоголика, втершегося в доверие к наивной принцессе? — пафосно провозгласил Сентента, играя на струнах братской любви.
При этом
«Ох, как это хорошо!» — возрадовался про себя граф Сентента, — «Клин гордыни в глупое сердце надо вбивать глубже.»
— Со временем её высочество обязательно поймет на какие жертвы вы шли ради неё, — заверил Сентента Шилнагаила, — истинная мудрость властителя в сотворении добра даже для тех, кто его по своей неразумности отвергает.
— Когда приём? — спросил подбодрившийся принц.
— Завтра, после четвертого деления Бокарины, — ответил Сентента.
Бокаринами единственные часы в Тритикаме, назвали в честь часовщика, соорудившего их на стене королевского дворца.
— Буду готов, — заверил принц и добавил с улыбкой, — если мой гидромех не подведет.
С водяными часами, да вообще со всеми известными часами, такое часто случалось. Точность плюс-минус лапоть, зато красиво изукрашенный циферблат с обнаженной девушкой, вырезанной в драгоценном камне, на поплавке из плавательного пузыря морского слонопотама — клепсидры Шилнагаила были одним из самых дорогих в Шайне.
«Дороже только у короля, — подумал Сентента, — и в моём поместье.» Вслух он сказал, что лично заглянет за его высочеством.
***
— Тайнократий, но зачем нам ставить на принца вопреки величественной воле? — осмелился задать вопрос барону Ферми его ближайший соратник Анд Лиссел. — Не лучше подождать, когда их величества определятся с престолонаследием. Какая нам разница: про принца, про принцессу выгодные слухи распускать?
О приостановке работы тайной курии Ферми графу Сентенте не соврал. Вот только из пяти человек в курии, троих самых надежных, он предупредил, что для тайной стражи это будет только видимостью остановки. В данный момент, все трое сидели в его кабинете.
— Да, мы будем работать вопреки воле короля и королевы, — сказал барон, — но король не вечен, надо думать о будущем. Принц Шилнагаил оценит наши старания позже. Вы все знаете принцессу: как думаете, что она скажет про престолонаследие и свою очередь в ней?
— В пекло вашу очередь, я буду убивать монстров! — пискляво спародировал принцессу самый младший из них, тайнократос Кадан Тролин.
Когда все отсмеялись барон Ферми поднял вверх толстый красный палец.
— Всё верно! — внушительно пробасил он, — Аише до фени дворец, все придворные, мишура балов и развлечений. Она — вылитая её прабабка Ариша Шторморожденная. Этой лишь бы чудище какой убить. Ариша верила, что, если всех монстров убить, то на земле воцарится спокойствие и благодать. Наступит Золотая пора разумности. Люди станут добрее, пищи больше, развитие разумных цивилизаций ускорится. Аиша Подавляющая такая же идеалистка. О королевстве не сильно задумывается, о простых людях — тем более. Нашей службе нужно думать обо всем: чтобы не было крамолы, чтобы лорды воровали в меру, людей голодом не морили, чтобы враг завтра у ворот не стоял. И себя забывать не следует. Кто лучше нас со всем этим справится? Шайреду Четвертому пятьдесят три. В шестьдесят все короли уходят — заполучить «проклятие Герогейна» никто не желает. Об этом проклятии мало кто знает даже среди знати, но вы к тайне допущены. И вот перед королевской семьей задача: разбалованный сынок и идеалистка-принцесса. Отпрыск начал попивать, шляется по шлюхам, прожигает в удовольствиях жизнь, но кто такого не делал в двадцать? Как поступили бы в семье обычного шана?