Королевский наместник
Шрифт:
— Принципиально я согласен, но у меня есть несколько вопросов. Первый, где этот ресурс брать, насколько она расположен далеко, насколько сложна технология, как будет выглядеть полученная с его помощью бумага и насколько справедливую цену вы за это хотите?
— А для этого мы составим поэтапное Соглашение, граф, — ответил я, — давайте по пунктам. Я пишу соглашение между сторонами, уточняем первый пункт о ресурсе. Далее в присутствии нашего арбитра я вам его покажу. Если ресурс вас удовлетворяет, под первым пунктом расписываемся оба, её высочество заверяет. Идем дальше, я рассказываю вам технологию, подписываем пункт второй, её высочество заверяет.
Он с неким уважением окинул меня взглядом.
— А во сколько вы оцениваете свой рецепт и знания?
— Пятьсот золотых, — не моргнув, ответил я.
Цена конская, но считаю справедливая. Гутенберг на свой станок примерно такой кредит и взял. Работал несколько лет, но в итоге после первого же тиража своей напечатанной библии, озолотился. Так чем я стою меньше Гутенберга? Во мне знаний, извините побольше, плюс магия, местами даже запрещенная, имеется.
— Это несерьезно, — сразу отказался граф.
— Несерьезно, граф, когда вы не думаете, что на этом все закончится, — остался спокоен я, — поеду к другому производителю бумаги, третьему. Сам начну выпуск в конце концов. Думаете ваша монополия на поставку бумаги королевскому двору вечная? Шайред Четвертый увидит белую бумагу, спросит у нотария королевского совета, почему королевские резолюции пишут на серой, а какой-то купчина на белой бумаге. Кому по шапке дадут, как думаете?
Ударил прямо под дых его: двоюродный брат-нотарий при королевском совете не просто так же обретается. Здесь еще её высочество с интересом слушает нашу беседу. Ясень пень, что король узнает: белой бумаги у него нет потому, что граф Лавулин жадный дебилушка, похеривший из глупости возможность производить и поставлять белую бумагу к королевскому двору.
— Мне надо подумать, — прохрипел, изменившись в лице граф.
— Дорогой граф, — принялся увещевать его я, — вот откуда в вас столько недоверия к выгодному предложению? Никто не заставляет вас сразу такую сумму выкатывать, ну отпишете роялти от продажи нового продукта, всё равно в прибыли останетесь — я гарантирую это. Давайте так, если моё роялти станет загонять вас в минус по прибыли, значит выше означенной суммы безубыточности вы не платите. Я не грабитель с большой дороги: будет и вам хорошо, и покупателям, и мне.
Он вернул свой здоровый цвет лица, успокаиваясь. Я в общем его понимаю. Сидишь такой, обедаешь, а тут капитан королевских гвардейцев вваливается со зверским лицом, шрам наискосок морды весь багровый, кричит с натугой: «её высочество, гений королевства, Аиша Подавляющая осенит своим благим присутствием сей дом через шестьсот ударов сердца. Высказать немедленно всем своё уважение!»
И на заднем фоне в обморок падает твой дворный подстолий, тот чел, который за блюда к столу отвечает. Жена истерично визжит служанке: «Теодорина, моё бальное платье, немедля!». Дети в афиге бросаются кто куда, путаясь и сшибая друг друга, твой любимый охотничий пёс, скуля
Принцессу при этом ты лично знаешь: подросток суровый, может и первого советника отоварить, но так-то девочка добрая если не злить. Зато с ней приезжает какой-то отмороженный наглухо тип, что, будучи еще авантюристом, пытал прежнего наместника. Поймал на бандитизме сына соседа, так выбил ему половину зубов, раздел и вывесил на площади для потехи горожанам. Еще и дружину старого барона побил немного, а с него самого золотые стряс. Лиходей короче знатный. И этот тип ему на голубом глазу сидит и предлагает качество производства бумаги улучшить. Да будто он что понимает вообще в производстве! Ясно, что это рейдерский захват бизнеса, под прикрытием наивной принцессы.
Вот как-то так всё это себе представлял граф Лавулин. Но я же не виноват, что всё в такой спешке делается! Тут, на секундочку, со всех сторон движуха: с запада новое государство, в Самуре шахты новые, ярмарка, часы башенные, станок, монстры, столица, интриги. Нет у меня времени себя позиционировать как интеллигентного мецената, крутого предпринимателя, да даже как прогрессивного наместника. Разъезды по местным феодалам, знакомства — аха, бал может для них еще устроить в городе?
Решил для себя по-простому: тащит человек за свой бизнес, вменяемый — будем дела решать. Не понимает своего счастья: немного надавим. Старый, больной, тупой? Тогда давай, до свидания.
Эта вся феодальная шелуха всё равно заменится предприимчивыми дельцами, торговцами, новой буржуазией. Я просто естественный процесс ускоряю и в человеческих рамках буду держать. Не будет у меня двенадцатилетних детей на фабриках с двенадцатичасовыми сменами с сигаретой в зубах, между глотками пива, после работы, на убогой койке в ночлежках гетто.
— Внесем это в четвертый пункт Соглашения, граф, — предложил ему, — роялти не может быть выше, скажем, семидесяти процентов цены чистой прибыли. Я с вами честен: никто не собирается давить на покупателей, что бы они игнорировали ваши бумаги и под прикрытием невыполнения ваших обязательств, захватывать ваш бизнес.
— А зачем тогда вам это всё? — не понял он, — что мешает вам свое производство запустить?
— Время, ваша светлость, — честно сказал ему, — да и кто сказал, что не запущу. Со временем будет, в приоритете пока другие проекты. Мы вчера шахты Самура зачистили, только с ними возни года на два будет.
— Вы зачистили шахты? — не поверил он, потом на его лице мелькнуло понимание, — так вот почему старый Карло приехал так поздно вчера, мертвецки пьяный. До сих пор дрыхнет скотина.
— Вчера в городе было весело, — понимающе поддакнул ему, — наливали всем, но стража за порядком следила. Ничего у Карло не пропало? Город возместит если так.
Он странно посмотрел на меня, но я не шутил. Может графу было плевать на старика, торгующего в Самуре зеленью с огорода, соломенной обувью, шляпками, а по зиме лавками и прочими поделками из дерева, но мне нет. Репутация Самура бесценна.
— Не уверен, — сказал он, убедившись, что я не шучу, — но могу позвать и спросить.
— Так давайте по пути к первому пункту так и сделаем, — предложил я, — или вы по-прежнему отказываетесь?
— Я согласен, — несколько нехотя ответил граф, — пока это обязывает к простому молчанию, не вижу угрозы для моего бизнеса, пройтись по вашим пунктам. Вы очень тщательны в мелочах, ваша милость.