Королевский пират
Шрифт:
— Не называй меня больше высочеством. Я — капитан этого отряда. Ясно? — Матрос покорно кивнул. — И говори по-кешиански или по-наталезски.
— Не знаю, капитан, что там промеж них вышло, — доложил матрос, перейдя на наталезский язык, — но нам с парнями едва удалось оттащить Бризу от той невольницы, что с ног до головы увешана побрякушками.
— Побрякушками?
— Ну, всякими кольцами да браслетами. Другие четверо кличут ее Ранджаной.
— В чем дело, Бриза? — спросил Николас, склоняясь к девушке.
— Пусть еще только раз посмеет меня так назвать, и я ей устрою! — прошипела Бриза, сжав кулаки и сузив свои горевшие ненавистью глаза.
Николас примирительно потрепал ее по плечу и с улыбкой предложил:
— Ты
— Мне от нее — ничего. Это она попросила меня об услуге. Я прогуливалась здесь неподалеку, а эта кривляка высунулась из фургона и сперва обратилась ко мне очень даже любезно. Ей приспичило заполучить шкатулку, что хранилась вон в той повозке. — Она кивнула в сторону одного из фургонов. — Ну, я и подумала, почему бы не оказать ей услугу? Быстро сбегала к повозке, разыскала эту дурацкую шкатулку и отнесла ее девчонке. Она ее у меня выхватила, открыла и тут же нацепила на себя несколько дюжин браслетов, колец и цепочек. Хоть бы спасибо сказала! Так нет же, вместо благодарности она велела мне принести воды, чтоб она могла помыться. Ну, тут я ей все и высказала, чего она заслужила. Невелика, мол, госпожа. Ежели очень надо, то пусть сама сбегает к речке. И тогда эта дрянь назвала меня… она меня назвала.. — Девушка набрала в грудь воздуха, чтобы выкрикнуть бранное слово, сказанное ей Ранджаной, но Николас жестом велел ей замолчать.
— И ты за это решила ее убить?
Бриза энергично помотала головой:
— Да нет же, я ее просто маленько придушила, и все. Пусть знает, с кем имеет дело. Если б ребята нас не разняли, я и сама бы ее скоро отпустила. А то ведь она уж и синеть начала.
Николас удрученно вздохнул:
— Похоже, мне придется нанести визит нашей гостье.
Он быстро прошел к фургону, где содержались пленницы, и, обнаружив, что парусиновые стенки плотно закрыты, негромко, но настойчиво постучал в маленькую дверь в торце.
— Кто там? — спросили изнутри.
— Николас… Капитан Николас. Отворите!
Дверца приоткрылась, и наружу выглянула одна из служанок Ранджаны. Она смерила Николаса презрительным взглядом и высокомерно, явно копируя манеру своей госпожи, заявила:
— Принцесса Ранджана не может нынче вас принять. Она еще не оправилась после нападения этой гулящей девки. Приходите завтра. И еще госпожа велела вам передать, что хочет посмотреть, как будут казнить эту бесстыдницу. Так что вы ее не вешайте, пока принцесса не проснется.
Дверь захлопнулась прежде, чем Николас нашел слова для ответа. Он немного помешкал у повозки, растерянно моргая и потирая подбородок, затем повернулся и зашагал прочь. Принц мог бы без труда открыть дверь, войти в фургон, оттеснив служанку, и вызвать Ранджану на разговор. Но он рассудил, что это вполне может подождать до утра. Невольницы, как и он сам и все его товарищи, более всего нуждались сейчас в отдыхе и сне. К тому же, он решительно не представлял себе, с чего начать этот непростой разговор и как держать себя с Ранджаной.
Принц подошел к походному костру и уселся у огня рядом с Бризой.
— Утром я с ней поговорю.
— Она меня назвала…
— Знаю, знаю, — прервал ее Николас. — Завтра я все это улажу. А теперь отправляйся спать.
Бриза поднялась и послушно побрела к одному из фургонов. Кроме принца у костра остались Тука, Амос, Маркус, Гуда и Накор. Возница, во все время своего пленения старавшийся держаться поближе к Николасу, и теперь примостился рядом с ним.
— Тука, — сказал ему принц, — ты сможешь сделаться если и не зажиточным, то уж во всяком случае весьма состоятельным человеком, если только станешь служить нам верой и правдой. Но попробуй хоть один раз слукавить, солгать, и тогда я велю моему другу, — Николас выразительно кивнул в сторону Гуды, — свернуть тебе шею. Он это сделает
Гуда в подтверждение этих слов важно кивнул. Возница с опаской на него покосился и на всякий случай придвинулся еще ближе к Николасу, всем своим видом выражая готовность беспрекословно ему подчиняться.
— Расскажи нам о государстве, где мы теперь находимся, — приказал ему принц.
— Государстве, энкоси? — недоуменно переспросил Тука.
— Об этой земле. Кто ею правит?
— Джешанди. Они захватили себе все земли по эту сторону реки.
— А кто правитель земель на другом берегу?
— Никто, энкоси. Отсюда слишком уж далеко до Города Змеиной реки, и воины первоправителя никогда еще тут не появлялись. А другие города и вовсе за горами. Их властителям эти земли тоже ни к чему. Вот так и вышло, что те, кто здесь живет, сами себе господа.
Разговор вышел долгим. Николас и все остальные засыпали Туку вопросами, на которые возница отвечал охотно и обстоятельно. Принц и его спутники узнали немало любопытного о континенте, на который они попали волею судьбы. Оказалось, что на всем Навиндусе не было ни одной империи или королевства. Вознице были неведомы даже и термины, обозначающие более или менее обширные политические образования. По всему материку были разбросаны города-государства, и их правители подчиняли себе лишь малые участки окрестных земель, ровно столько, сколько могли удержать силой оружия. Самым крупным из поселений Востока был Город Змеиной реки. Он являлся также своего рода центром этих областей, вокруг которого объединились в непрочный союз несколько племен, населявших соседние земли и состоявших в отдаленном родстве с джешанди. Первоправитель, который пришел к власти два десятка лет тому назад, держал племена и кланы в подчинении, постоянно стравливая их друг с другом.
Из слов Туки Николасу также стало ясно, что любой из тех, кто принужден был путешествовать по этим диким землям, не говоря уж о торговцах с их караванами, отправлялся в дорогу не иначе как в сопровождении многочисленной охраны. Ремесло наемного солдата было здесь, похоже, одним из самых распространенных. Потому-то возница и принял Николаса и его людей за один из воинских отрядов.
Принцу хотелось задать Туке еще множество вопросов о Новиндусе и его обитателях, но час был поздний, все устали, и потому он приказал своим людям готовиться ко сну, велев Амосу выставить на ночь часовых. Особой необходимости в этом не было. Николас мог не опасаться нападения ночных грабителей, ведь совсем неподалеку от их лагеря раскинули свои шатры джешанди, но он все же счел эту предосторожность не лишней. Один из воинов должен был стеречь повозку, где содержались невольницы.
Николас с наслаждением вытянулся на тюфяке, приобретенном накануне у гетмана. Больше двух недель принц был принужден спать на голой земле, и теперь узкий и плоский войлочный матрас, к тому же пропахший конским потом, показался ему мягче пуховой перины. Он укрылся с головой шерстяным одеялом и впервые со дня крушения «Орла» заснул глубоким, спокойным, безмятежным сном. ***
Ранним утром тишину, царившую в лагере, прорезал истошный вопль. Николас вскочил на ноги и поспешно выхватил из ножен, что лежали в его изголовье, боевой меч. Принц не успел еще толком проснуться. Он недоуменно озирался по сторонам, хлопая глазами, словно сова, которую ослепил яркий дневной свет. Подле него стояли два матроса с кинжалами в руках. Оба вопросительно на него взглянули. Но прежде чем Николас успел отдать им команду, крик повторился. Он раздался с той стороны, где был оставлен на ночь фургон пленниц. Николас облегчено вздохнул и положил меч на прежнее место. Он отчетливо расслышал в вопле одной из невольниц, — почти не сомневаясь, что это была не кто иная, как Ранджана, — нотки досады и злости, а вовсе не страха или боли, как ему сперва почудилось.