Королевский пират
Шрифт:
Принц резко отпрянул от него. Неподдельное сочувствие, нотки которого он уловил в голосе дяди, больно кольнуло его самолюбие. Он исподлобья посмотрел сперва на Амоса, потом на Мартина и наконец — на Пага. Взор чародея был красноречивее всяких слов. В душе Николаса затеплилась надежда.
— Неужто вы мне поможете?
— Я мог бы тебя исцелить, но помочь себе сумеешь только ты сам, — с загадочной полуулыбкой отвечал ему Паг.
— Я готов.
— Боюсь, у тебя для этого недостанет смелости, — мягко возразил волшебник.
Николас
— Скажите мне, что я должен сделать, чтоб избавиться от своего увечья! — потребовал он. — И я исполню все в точности, чего бы мне это ни стоило.
— Все, что нам с тобой нужно на первых порах, — это тишина и уединение. — Паг улыбнулся и положил руку на плечо Николаса. Увлекая его за собой прочь от остальных, он замедлил шаги, обернулся и обратился к Мартину:
— Мы будем в замке. Нам потребуется помощь. Скажи Накору и Энтони, чтобы они отправились туда следом за нами. — Мартин кивнул, и Паг с Николасом продолжили свой путь.
Они молча шли через сожженный город. Паг погрузился в размышления, Николас же был слишком взволнован, чтобы говорить. Но у ворот крепости чародей внезапно остановился.
— Давай подождем здесь остальных.
— Да. Как вам угодно, — поспешно ответил Николас.
— Что ты сейчас чувствуешь? — Паг пристально, изучающе взглянул на юношу.
Принц смешался и беспомощно развел руками:
— Не знаю… Сказать по правде, я… Мне страшно.
Паг ободряюще ему улыбнулся:
— Чего же именно ты боишься?
— Я боюсь потерпеть поражение. А еще того больше — навлечь беду на других. Боюсь, что злодеи дознаются, кто мы такие, и умертвят пленников. — Он опустил голову и глухо, с горечью добавил:
— Похоже, я боюсь всего на свете!
— Но что-то ведь страшит тебя более всего остального?
Николас долго ему не отвечал и наконец с усилием произнес:
— Показать себя слабым, трусливым, никчемным человеком.
Лицо Пага просветлело:
— В таком случае ты почти наверняка избавишься от своего недуга.
Вскоре на вершину холма поднялись Энтони и Накор. Придворный чародей поклонился Пагу:
— Герцог Мартин сказал, что вы желали нас видеть.
Паг кивнул:
— Николасу предстоит пройти через серьезное испытание. Мы должны будем ему помочь.
— С превеликой радостью, — улыбнулся Накор, Энтони же озадаченно нахмурился:
— Боюсь, я не понимаю, в чем дело.
Николас с волнением и надеждой взглянул на Пага:
— Мастер взялся избавить меня от увечья.
— Ничего подобного, — запротестовал чародей.
— Но как же так…
Паг жестом велел ему замолчать:
— Подобное не под силу никому, Николас…
— …Кроме тебя самого, — подхватил исалани.
— Мы можем лишь помочь тебе в этом. Если ты будешь нуждаться в помощи.
Николас растерянно заморгал:
— Я решительно ничего не понимаю.
Паг взял его за руку и повлек к руинам замка.
— Пойдем, я все тебе объясню.
Они вошли в обезображенный
— Прежде это была моя комната. А Кулган, мой добрый учитель, жил наверху.
— А теперь ее занимаю я, — со смущенной улыбкой сказал Энтони. — Вернее, я жил тут прежде, до пожара. Сперва я хотел было поселиться наверху, но тут было гораздо теплее, да и воздух всегда оставался свежим. Весь дым выходил из комнаты по изогнутой трубе над печкой. — Он указал на потеки расплавленного метала под отверстием для трубы в наружной стене.
— В свое время я заказал эту трубу и вытяжной зонт над печью замковому кузнецу, — с грустной улыбкой кивнул Пат. По лицу его скользнула тень. Было очевидно, что он перенесся мыслями в далекое прошлое. Оба чародея и Николас молчали, почтительно ожидая, когда он вновь заговорит с ними. Паг снова обвел глазами комнату, которая много лет назад была его жилищем, и с улыбкой обратился к принцу:
— Я рад, что ты именно здесь подвергнешься назначенному тебе испытанию. — Он кивком пригласил Николаса пройти в каморку. Принц с готовностью ему повиновался. — Сядь у окна. Сбрось сапоги.
Николас послушно уселся на черный от пепла пол и один за другим стянул с ног сапоги. Паг опустился на корточки напротив него. Накор и Энтони остановились рядом с чародеем.
— Николас, прежде всего ты должен уяснить себе кое-что важное о своей собственной природе, о ее свойствах, которые роднят тебя с большинством людей, что живут на этой планете, да и на многих других тоже.
— Что именно? — живо спросил принц.
— Мало кому из живущих удается познать самих себя. Мы отдаем себе отчет в том, что нам нравится, а что нет, что делает нас счастливыми и что заставляет грустить. Но бренная реальность слишком над нами довлеет, и потому мы зачастую до смертного своего часа не можем постичь глубинной сути своего «я». — Николас после некоторого колебания коротко кивнул, и Паг продолжил:
— Знай же, что причины врожденных увечий, подобных твоему, почти не поддаются определению. На этот счет существует множество всяких теорий. Святые отцы и монахи из разных орденов перечислят тебе десятки и сотни таковых, если ты их об этом спросишь, но доподлинно об этом ничего и никому не известно. Мы можем лишь строить догадки.
— Может статься, что твой врожденный изъян — это испытание, ниспосланное тебе богами, из коего ты должен извлечь урок, Николас, — вставил Накор.
Паг согласно кивнул:
— Многие полагают, что именно так все и обстоит.
— Чему же может научить меня это уродство? — в голосе принца звучали досада, недоверие и некоторый вызов.
— Многому, — твердо ответил Паг. — Смирению и гордости, отваге и осторожности, мужеству, милосердию…
— Или вовсе ничему, — с усмешкой вставил исалани.