Королевское поручение
Шрифт:
– Черт возьми!
– выругалась она от бессилия.
Лэнс на кухне разогревал суп, когда услышал ее голос. Он выключил плиту и бегом кинулся в спальню. Виктория стояла бледная, как полотно, едва держась на ногах, и ему показалось, что она вот-вот упадет.
– Вы еще не в том состоянии, чтобы ходить самостоятельно, - резко сказал он, подходя к ней.
– Я уже поняла, - не стала она спорить.
– Вам надо опять лечь.
Он попытался разжать ей руку, чтобы уложить в постель, но Виктория не двинулась с места.
– Мне надо в ванную комнату.
– У вас очень сильный характер. Большинство
– Лэнс задумался на миг, затем принял решение:
– Хорошо.
Отпустите спинку кровати, и я провожу вас в ванную.
Ощутив, что он поддерживает ее, обняв за талию, она разжала руки. От его прикосновения ей сразу стало легче, как будто через руку ей передавалась его сила. Он протянул ей другую руку, она оперлась о нее, и они начали не спеша продвигаться к ванной комнате. Ей не верилось, что такой сильный мужчина может быть нежным и заботливым.
Виктория немного выпрямилась, чтобы не упасть, и ее взгляд снова упал на его страшный пистолет. "Не торопись доверять ему, - предупредил ее внутренний голос.
– Может быть, он просто получил приказ следить за тем, чтобы ты была в полной сохранности".
У ванной Виктория отпустила руку Лэнса, ухватилась за дверь и заявила:
– Все. Дальше я пойду одна.
– Он с сомнением посмотрел на нее. Она не отвела взгляд.
– Я настаиваю.
Он очень осторожно отпустил ее.
Держась за стену, чтобы не упасть, Виктория вошла в ванную и закрыла дверь, но вместо удовлетворения от того, что она одна, почувствовала, как ей не хватает помощи Лэнса. Упираясь лбом в стену, она смогла развязать пояс, расстегнуть пуговицы и сесть. Действие наркотика слабело, и ее движения становились более четкими, хотя еще оставались вялыми.
В памяти возникли картины ее заточения. Спасший ее мужчина помогал ей идти совсем не так, как Удав, чьи прикосновения напоминали ощупывание и оставляли отвратительное чувство грязи.
Желание смыть с себя следы от прикосновений Удава стало непреодолимым.
– С вами все в порядке?
– послышался вопрос из-за двери.
– Спасибо, все хорошо. Я приму ванну.
– Не думаю, что у вас хватит сил.
– Я приму ванну, - повторила она.
Стало ясно, что ни на что другое она не согласится. Лэнс молчал, и Виктория поняла, что он сердится. Наконец он принял решение:
– Если почувствуете себя плохо, крикните.
Не вставая, Виктория разделась. Взглянув на свою грязную одежду, она пробормотала:
– Пожалуй, я сожгу ее.
Ей показалось, что она видела в спальне свои чемоданы. Если же они ей приснились, она попросит на время какую-нибудь одежду у хозяина дома, но никогда снова не наденет ни одну вещь из тех, что валялись на полу грязной кучей.
Забравшись в ванну, она задернула занавеску и включила воду. Почувствовав на своем теле струи горячей воды, Виктория чуть не застонала никогда раньше она не испытывала такого приятного ощущения. Она нагнулась, чтобы взять шампунь, но опять почувствовала сильное головокружение. Ей пришлось сесть, чтобы не упасть. Она сидела под струями воды, пока ей не стало легче, и, только когда пришла в себя, вылила шампунь на свои спутанные волосы.
Огромное наслаждение! Она вздохнула от удовольствия, когда смыла с волос последние пузырьки
Стоя у двери с полотенцем в руках, Лэнс с тревогой прислушивался к звукам, доносящимся из ванной комнаты. Он не мог унять охватившее его беспокойство. Если Виктории понадобится помощь, он пулей понесется к ней, но все равно может не успеть.
Не выдержав, он открыл дверь и вошел. Видеть Викторию за занавеской он не мог, но вспомнил, как нес ее на руках, и его воображение тут же сыграло с ним злую шутку - он представил себе ее прекрасное обнаженное тело, мокрое, покрытое пузырьками мыльной пены. Чтобы выбросить недозволенные мысли из головы, он громко спросил:
– С вами все в порядке?
Она вздрогнула, испугавшись его голоса, глубже погрузилась в воду, потом высунула голову из-за занавески.
– Что вы здесь делаете?
Никогда в жизни Лэнс не видел столь привлекательной женщины. С огромным усилием ему удалось сохранить на лице безразличное выражение.
– А если бы вы вдруг потеряли сознание? Я не смог бы помочь, находясь за дверью, - ответил он по-прежнему вежливо и спокойно, хотя ему пришлось бороться со вспышкой такого желания, какого он никогда еще не испытывал.
Занавеска снова скрыла ее. Некоторое время Лэнс слушал, как льется вода. Затем показалась рука.
– Пожалуйста, дайте полотенце.
Лэнс перекинул полотенце через ее руку.
Опять он представил себе, как она сушит волосы, затем вытирает тело...
Что-то его воображение сегодня чересчур разыгралось! Он даже разозлился на себя: приходилось тратить столько сил, чтобы не отвлекаться и заставлять себя выполнять работу. Такого с ним никогда не было прежде. В его работе, конечно, случались сложные ситуации, когда он не успевал контролировать абсолютно все, но контроль над собой он не терял никогда. Виктории Рокфорд каким-то непонятным способом удалось взволновать его.
– Я уверена, что смогу сама добраться до спальни, - заявила она через занавеску.
Лэнсу очень хотелось дать ей такую возможность, но он не имел права рисковать.
– Я просто буду рядом с вами на случай, если понадобится моя помощь.
Завернувшись в полотенце и закрепив его, Виктория отодвинула занавеску.
Лэнс замер. Она оказалась еще привлекательнее, чем он представлял себе. "Не забывай о долге, парень", - приказал он себе.
Отступив на шаг, Лэнс освободил место, чтобы она могла выйти из ванны. Стоило ей покачнуться, как он поддержал ее за локоть и сразу же испытал нечто похожее на удар электрического тока.
Ощутив его поддержку, Виктория с удивлением поняла, что ей не хочется отдергивать руку. Наоборот, ей понравилось, что его ладонь касается ее локтя, она почувствовала себя в безопасности...
Незнакомец позволил ей увидеть свое лицо. И если он один из преступников, то должен теперь убить ее! Чувство безопасности мгновенно исчезло.
Мужчина убрал свою руку, едва они вышли в холл, и Виктория отметила, что он держал ее за локоть ровно столько, сколько надо, чтобы она обрела равновесие. Скосив глаза, она заметила у него на лице прежнее мрачное выражение, и ее страх усилился. С одной стороны, он очень хорошо заботился о ней. С другой - его холодная вежливость и отстраненное поведение говорили, что о дружеских отношениях между ними не может быть и речи.