Королевское правосудие
Шрифт:
Он все-таки смог придти в себя, но когда Дугал прижал своим весом тело своего отца, чтобы тот не мог двинуться, а Лаэль ткнул раскаленным железом в рану, вместе с телом Дункана в ответной реакции выгнулось и тело Келсона.
Когда боль вырвала его из транса, Келсон закричал, и крик его переплелся со слабым вскриком Дункана. Он, чувствуя, что его пульс ускоряется вместе с рпульсом Дункана, попытался было заглушать боль, которую они оба испытывали, но мераша, путавшая мысли Дункана, действовала и на него. В то же мгновение запах жженой
И только отбросившие его в сторону руки Моргана, с которых еще капала вода, смогли разорвать контакт, и лишь искушенный разум Моргана смог выдернуть его из вызванного мерашой тумана и вернуть в сознание, занявшись одновременно тем, чтобы облегчить страдания Дункана. Когда у Келсона закружилась голова, и он пошатнулся, Сайрд, заметив, что королю совсем плохо, схватил его за плечи и оттащил подальше от троих, продолжавших заниматься Дунканом.
Келсон упал на четвереньки, его вырвало. Позывы рвоты продолжались до тех пор, пока ему не стало казаться, что вот-вот его внутренности выскочат наружу вместе с желчью. Все поплыло перед его глазами, и он потерял сознание.
Когда Келсон снова пришел в себя, он лежал на боку, доспехи были расстегнуты, а архиепископ Кардиель прижимал к его затылку кусок ткани, смоченный холодной водой. Вместе с сознанием к королю вернулся и пережитый им ужас, и как только он попытался сесть, его снова затошнило, а перед глазами все поплыло.
«Лягте и выпейте вот это,» — пробормотал Кардиель, прислоняя его спину к своему колену и вкладывая ему в руку чашку.
«Что это?»
«Вода. Вы, похоже, перегрелись на солнце. Выпейте это, и я дам Вам еще. Вы скоро будете в порядке.»
Келсон прополоскал рот, чтобы избавиться от привкуса желчи, сплюнув воду в сторону. Только когда он выпил еще воды, моля о том, чтобы боль в голове стихла, он понял, что находится не там. где был раньше. Между ним и остальной частью палатки была натянута занавеска, за которой раздавались тихие голоса нескольких человек: Моргана, Дугала, отца Лаэля и…
«О Боже! Дункан… он…?»
«Он жив,» — сказал Кардиель, положив руку на ладонь Келсона, сжимающую чашку, и заставив Келсона допить ее. — «Он в хороших руках. А теперь пейте. Пока Вы не придете в себя полностью, Вы ничем не сможете помочь ему.»
«А Аларик… Дугал…»
«Они остановили кровь. Им придется подождать, прежде чем они смогут сделать что-нибудь еще, потому что ему дали какое-то снадобье, которое не позволяет использовать силу Дерини.»
«Мерашу».
«Похоже, именно так они его и называли. А теперь пейте или я больше ничего не расскажу Вам. Вряд ли они обрадуются, если у них появится еще один пациент. Ни один врач не радуется этому.»
Келсон, дрожа, осушил чашку. С логикой Кардиеля спорить было невозможно. Когда Кардиель налил ему еще чашку воды, Келсон выпил и ее.
Когда архиепископ налил ему третью
«Я отдохнул достаточно,» — сказал он, отставляя чашку. — «Мне нужны данные о потерях. Где Эван и Реми? А Глоддрут?»
«Сир, полежите еще немного,» — сказал Кардиель, прижимая плечи Келсона. когда тот попытался было подняться. — «Убитых немного, во всяком случае, с нашей стороны, хотя врачам придется поработать всю ночь, занимаясь ранеными. Меарцы, кажется, пали духом. Большинству пленных, похоже, не терпится присягнуть Вам на верность.»
«Пленных?..»
Келсон, вспомнив падающего с коня Сикарда, из глаза которого торчала стрела, на несколько секунд закрыл глаза, затем печально вздохнул и прикрыл глаза рукой.
«Вам рассказали, что мне пришлось сделать с Сикардом?»
«Да». — Голос Кардиеля был тих и спокоен. — «Он восстал против Вас, Сир, и отказался сдаться.»
«И я пристрелил его,» — пробормотал Келсон.
«Да, он пристрелил его,» — сурово сказал Эван, просовывая голову через полог палатки. Келсон приподнял руку, чтобы взглянуть на него. — «А ты, архиепископ, позволяешь ему из-за этого копаться в себе. Парень все сделал правильно. Он казнил одного предателя, чтобы заставить остальных спокойно сдаться.»
Внезапно почувствовав смертельную усталость, Келсон, все еще не уверенный в своей правоте, сел, не обращая внимания на боль, запульсировавшую в его висках.
«Я все-таки должен был попытаться сделать так, чтобы он предстал перед судом.»
«Он сам так решил, Сир.»
«Но…»
«Келсон, он же знал, что в любом случае умрет!» — присев рядом, сказал Эван, взяв короля за руку и глядя ему в глаза. — «Подумай сам. Он был тяжело ранен. Он был схвачен во время мятежа, все сыновья его погибли. Думаешь, он не знал, что его ждет? Разве не лучше умереть с мечом в руке, чем предстать перед судом и быть казненным за измену? Разве стрела хуже веревки или меча палача, я уж не говорю о четвертовании…»
Келсон сглотнул и уставился глазами в землю. — «Я… не думал о случившемся с этой стороны,» — признал он.
«Я так и понял,» — сказал Эван. — «Это непросто — стать королем, пока еще растешь, правда, парень? Если тебе станет от этого легче, твоему отцу — да упокоит Господь его душу — было ничуть не легче.»
Келсон слабо улыбнулся. — «Я думаю, это очень непросто.»
«Тогда не будем больше об этом.»
Келсон кивнул и глубоко вздохнул, чувствуя, что слова Эвана сняли груз с его плеч. Разумом он понимал, что старый герцог прав, несмотря на то, что ему самому хотелось, чтобы все было иначе.