Королевской поступью. Первый шаг императрицы
Шрифт:
Я наблюдала, как Василий Андреевич, словно мягкими щупальцами осматривает каждую мыслеформу, формируя целостный поток. Добавила чуть целительской магии, направленной на расслабление. Жадовский довольно кивнул, а Тихомир задышал глубоко и ровно. Сейчас он был на грани яви и сна.
Наставник продолжал упорядочивать сознание, когда я заметила ту же странную субстанцию, какую прежде видела у Павла.
– Обратите внимание, Василий Андреевич, – тихо сказала учителю, – то же, что и у цесаревича.
Жадовский потянулся тонкими нитями к чужеродному элементу:
– Чёрт, – едва
– Давайте попробую я.
– Дерзайте, Александра. Боюсь, мне разбираться придётся слишком долго.
Как и с Павлом, направила целительскую магию в совокупности с ментальной прямо в центр бурого комка, потихоньку накачивая силой. Шли минуты, но ничего не происходило. Неужели мы опоздали? Я уже почти отчаялась, когда услышала голос Василия Андреевича:
– Постойте. Посмотрите внимательней. Оно питается нашей силой и магией самого Тихомира.
Мы убрали своё воздействие, и я увидела, что к бурой массе тянутся едва различимые токи нашего подопечного. В этом была моя ошибка. В случае с Павлом заклинание не прошло завершающую стадию, потому сработало силовое воздействие. Здесь же нужен другой вариант.
– А если лишить его подпитки? – Взглянула я на Жадовского.
– Давайте попробуем. Заключайте это в кокон, глухой, непроницаемый. Сверху поставлю свой блок.
Я снова занялась Тихомиром, потихоньку заключая заклятие в шар, который блокировал всё.
Бродяга болезненно застонал, и Василий Андреевич забеспокоился:
– Александра, продолжайте. Я погружу его в сон.
Лицо Тихомира немного расслабилось, но под веками бегали зрачки, а дыхание стало сбивчивым.
– Готово, – столь ювелирная работа потребовала много сил. Я отёрла пот со лба.
– Теперь мой черёд, – кивнул Жадовский, – вы же снимите болевые ощущения, они непременно будут.
Положила руки на лоб Тихомира и снова пустила токи исцеляющих сил. Василий Андреевич приступил к своей части.
– Сделано, – наставник откинулся, лицо его заметно побледнело, – пусть спит. Сейчас ему придётся нелегко. Кто-нибудь должен дежурить у его постели.
Я позвала Машу и велела приглядывать за магом, которого мы перенесли в кровать.
– Графиня, – Жадовский протянул мне руку, – прогуляемся. День чудо как хорош. А нам необходимо восстановить силы.
– С удовольствием.
– Что вы думаете обо всём этом?
Мы с Василием Андреевичем шли по едва заметной тропке, что вела через рощу и луг к реке. Летний день был наполнен симфонией радости и процветания. На ветвях трезвонили птицы, нежными флейтами разносились их голоса среди деревьев. Весёлыми маракасами трещали кузнечики. Иногда с лугов раздавался протяжное мычание коров, подобно звучанию валторны. Лягушки вели свою партию, прекрасно вписывающуюся в тембр окружающих звуков. Невольно заслушавшись, не сразу ответила на вопрос учителя. Лишь когда он повторил его, задумалась.
– Заклятие будто разъедает сознание Тихомира. Мы наверняка не можем знать, не действует ли маг по чужой указке. Хотя я и не заметила чужеродного влияния на его волю. Скорее это похоже на опухоль, что словно паразит, живёт за счёт энергии носителя.
– Тонко подмечено, – Жадовский,
– Василий Андреевич, можно любое магическое воздействие, будь то ментальное или ритуальное разложить на составляющие. Ведь так?
– В общих чертах, – вздохнул маг.
– Пусть так. Но это даст нам хоть какую-то нить. А что касается заклятья… нам надо детально изучить память Тихомира. Если оно сделано при нём… Понимаете? Мы узнаем нашего врага в лицо. Не думаю, что им владеют многие.
– Согласен. Но пока любое воздействие опасно для нашего подопечного. Подождём. Пусть спит до завтра. Сейчас сон ему на пользу.
До утра мы с наставником по очереди следили за Тихомиром. Когда требовалось, снова успокаивали и усыпляли его. Бродяга тихо постанывал, но в целом состояние его стало лучше. Нормализовалось дыхание и сердцебиение, прошла накатившая было чрезмерная потливость, уменьшились судорожные подрагивания рук и ног.
Я обложилась книгами по магии, которые привезла с собой из дома, Василий Андреевич принёс старинные манускрипты и фолианты из своей библиотеки. До утра мы сидели в кабинете, стараясь обнаружить, как можно объединить две могущественные силы. Даже обладая универсальной магией, волшебник использует её по очерёдности. А ритуальное колдовство стоит несколько в сторонке, это не то же самое, что прямое использование силы.
– Александра Николаевна, – наставник оторвался от книг, – вы понимаете, что нам необходимо добраться до сути. В руках негодяев оказался беспрецедентный инструмент воздействия на магов. Дело не в заблудшем бродяге. Речь идёт уже о государственной безопасности. Представляете, если воздействию подвергнется, например, Соколинский? Все секреты Коллегии иностранных дел, все планы станут известны другим. Если удастся добраться до сути, я отпишу государю, упомянув ваше участие. Тогда и опала, думаю, не будет долгой.
– Знаете, – улыбнулась ему,– мне здесь нравится. И я даже рада, что император отправил меня в ссылку. Однако вы правы. Мне не по душе, что любой маг может стать послушной игрушкой в руках негодяев.
Разошлись мы уже перед рассветом, а через часа три, немного отдохнув, снова собрались у постели Тихомира.
– Позвольте мне, – обратилась я к Жадовскому.
Он молча кивнул, занявшись исцелением мужчины.
Я осторожно проникла в его сознание. Наша задумка сработала, ослабленное заклятье прекратило своё разрушительное воздействие. Обнажились блоки, что скрывали воспоминания. Аккуратно, боясь повредить сознанию и рассудку, стала снимать их. Работа менталиста сравнима с операцией, что проводит хирург. Психика человека, а уж тем более мага, весьма хрупка. Блоки поддались, будто истаивая. И я увидела их.