Королевство Бахрейн. Лики истории
Шрифт:
После сортировки по размеру (с помощью семи специальных сит) жемчужины разбивали еще на группы — по весу, цвету и даже «блеску на солнце». Жемчужины черного цвета в речи ловцов фигурировали как «мертвые», так как с течением времени многие из них рассыпались. О жемчужинах желтого цвета говорили, что они «больные», ибо некоторые из них, прожив с их владельцами годы, меняли цвет — становились черными.
Специалисты утверждают, что жемчуг Персидского залива насчитывает 28 цветовых оттенков, в том числе золотой, розовый, серый, лазурный, голубой и зеленый.
Самые большие по величине жемчужины попадали под высшую размерно-ценовую категорию, которую
Выловленный жемчуг капитан заворачивал в кусок шерстяной или фланелевой материи, непременно красного цвета, и хранил в специальном резном деревянном сундучке (биштакта), вставленном в капитанское кресло в рубке судна. Ценные жемчужины держал всегда при себе, в специальных кармашках на широком кожаном поясе, «под присмотром собственных глаз».
Выловленный жемчуг капитаны частично сбывали таввашам (оптовым торговцам) прямо в море. Переговоры с ними капитан судна вел непременно в присутствии двух ныряльщиков. В течение первых 10 дней после возвращения в порт прописки жемчуг, по традиции, все желавшие его купить могли приобрести напрямую у капитанов, прямо на судах, стоявших у причалов, бортом к борту. Потом — только у таввашей и маклеров-посредников. В приморских городах, где базировались жемчужные флотилии, существовали целые кварталы таких маклеров.
Если тавваш, находясь в море, приобретал большую жемчужину, то незамедлительно давал знать об этом всем другим таввашам — поднятием флага над своим судном. На языке торговцев это означало, что у хозяина судна, над которым развивался флаг, имелась ценная жемчужина, и он готов был ее продать.
Прежде чем предъявить товар покупателю, жемчужины промывали в мыльном растворе (ракта), и протирали чистой полотняной тряпочкой.
После покрытия долгов и расчетов с кредиторами, в лице тех же таввашей, доход, полученный от продажи жемчуга, делился между капитаном и ловцами. «Тягачи» получали заранее оговоренные с ними суммы, вне зависимости от стоимости улова. За сезон ныряльщик зарабатывал 30–40 рупий; максимум — 50–60. Отличившиеся ловцы получали еще и бонус в виде дополнительных 10 рупий.
Большая часть заработка от продажи сезонного улова жемчуга доставалась тав вашим, владевшим, как правило, и судами для жемчужной ловли. Вторую по размеру долю получали капитаны судов; третью, составлявшую примерно 30 %, - ныряльщики (гаввасы). Из отчетов английских политических агентов на Бахрейне и в Кувейте следует, что около 30 % с заработка от продажи жемчуга шло на покрытие расходов на воду, продукты питания и авансы, что выплачивали членам экипажей перед выходом в море на содержание их семей. Ссуды на эти цели выдавали капитанам тавваши. Покрывались они за счет улова, и возвращались таввашам либо деньгами, либо выловленным жемчугом.
Жемчуг, приобретавшийся таввашами, они перепродавали потом индусам-торговцам, либо на Бахрейне, либо в Индии. Большие жемчужины, что интересно, предлагали, как правило, купцам-европейцам, и чаще всего на Бахрейне. Главным среди них считался парижский дом Rosenthal Freres, основанный предприимчивым выходцем из России, евреем по национальности, Виктором Розенталем. Известно, что в середине 1930-х годов именно он приобрел — за 550 000 рупий — легендарную жемчужину «Джабир ал-Муслим», принадлежавшую Джабиру Ибрагиму Матару, партнеру Фардана, одного из «жемчужных королей» Персидского залива (хороший каменный дом в Прибрежной
Среди других крупных покупателей первоклассного бахрейнского жемчуга хроники Бахрейна упоминают Торговый дом ‘Али Зайнала (имел отделения в Египте и Индии), фирму монсеньера Пэка (располагал филиалами в Париже и Бомбее) и компанию месье Хабиба, французского коммерсанта, тунисца по происхождению. Крупнейшими местными покупателями жемчуга выступали торговцы ‘Абд ар-Рахман Кусайба с Бахрейна, Хилал ал-Мутайри из Кувейта (вышел, что интересно, из кочевого племени бану мутайр), Халаф ал-‘Утайба из Абу-Даби, Мухаммад Дальмук из Дубая и Хуссайн ал-Фардан из Катара (Ювелирный дом «Фардан» — один из ведущих сегодня а Аравийском полуострове). Семейство ал-Фардан вовлечено в торговлю жемчугом уже более 300 лет. Далекие предки этого клана проживали на Бахрейне. Один из патриархов клана ал-Фар-дан — Хаджжи Ибрагим ал-Фардан — и стал родоначальником этой прославленной династии потомственных таввашей. Его авторитет среди торговцев жемчугом в Заливе был непререкаемым. Ловцы величали его «искусным врачевателем перлов». Кропотливо, в течение нескольких недель кряду, он мог заниматься удалением внешних наслоений с той или иной жемчужины, придавая ей блеск и чистоту. Умер в 1981 г., в возрасте 111 лет. Семейство ал-Фардан, и автор этой книги тому свидетель, — владеет уникальной коллекцией жемчуга.
Халаф ал-‘Утайба и его сын Ахмад располагали 400 парусниками и финансировали участие в сезонных промыслах еще ста. Весь жемчуг, который вылавливали в то время в Абу-Даби, попадал в руки семейства ал-‘Утайба. О жемчужных сделках Халафа ходили легенды. Рассказывают, что однажды он продал дельцу из Линге партию жемчуга на сумму в 1,8 млн. рупий. Деньги для тех лет — огромные. Уместились они в 900 мешках. Капиталы свои Халаф хранил в собственном доме, в специальной «денежной комнате»; там же выдавал субсидии капитанам судов и артелям ловцов. По сути, это был первый банк Абу-Даби.
Мастерством выгодно сбывать жемчуг славился среди дилеров-посредников Прибрежной Аравии торговец ‘Абдалла ал-Сай-их. За помощью в продаже жемчуга к нему обращались капитаны из многих шейхств. С каждой сделки он брал тикку, то есть один процент (слово «тикка», широко употребляемое торговцами-аравийцами и поныне, происходит от индийского слова «тике», то есть «процент»).
Раз в два года тавваши посещали Бомбей, «жемчужную столицу мира», куда поступал жемчуг из Персидского залива, Красного моря и с Цейлона. Вояж совершали в сопровождении домочадцев и многочисленной прислуги. Там таввашей встречали именитые коммерсанты-аравийцы, постоянно проживавшие в Индии, представлявшие их интересы и являвшиеся зачастую старшинами тамошних торговых общин из Аравии. Сказания арабов Аравии сохранили имена двух из них — ‘Али Наумана и ‘Абд ар-Рахмана ал-Мидфа (прожил в Индии 70 лет).
Семейства знатных торговцев жемчугом роднились — путем заключения брачных союзов — только с родами, равными им по знатности и богатству. Предпочтительно — из числа тех же таввашей, дабы удержать накопленные богатства внутри своих кланов.
Редко, но случались, «неурожайные жемчужные годы». Пожилые торговцы-ювелиры на золотом рынке Дубая рассказывали автору этой книги, что самым «голодным годом» для семей ловцов жемчуга был 1935-й. Так, если в предыдущие годы одна ценная жемчужина приходилась на одну тысячу понятых со дна раковин, то в 1935 г. такая жемчужина-королева выпадала на четыре тысячи раковин (24).