Королевство белок
Шрифт:
– Когда твой дух будет готов, ты достигнешь нужной ступени, и ты сможешь идти дальше к познанию и обретению божественной сущности… – отозвалась Лодия. – Возможно, ты сам сопротивляешься этому.
– Это… Отнять сердце и вложить другое? – Энкино болезненно поморщился. – Ты сама бы согласилась? Или ты уже такая, без сердца? – на стене плясали тени от свечи, Энкино приподнялся на локте и посмотрел в глаза Лодии.
Он не хотел, чтобы Лодия уходила: одиночество убивало его, а с ней было проще говорить, чем с призраками в видениях и снах. Ее ответы не отличались от суждений наставника Мирта, но в голосе слышалось тепло и участие – может
– Я же тебе говорила, что пути и мысли Князя непонятны нам, и с каждым он поступает по-разному. Кто-то, как наставник Мирт, удостаивается озарения, преображения в иную сущность, совсем рано. Но и он должен был неоднократно преодолеть себя, быть много раз сокрушен и сломлен прежде, чем познать высшую истину. Многие ищут и стремятся к этому сами. А другие, как я, должны проходить путем труда и служения, от ступени к ступени, может быть, всю жизнь – и так и не удостоиться…
«Значит, не „удостоилась“ еще», – почему-то с облегчением подумал Энкино и улыбнулся.
Лодия считала удары сердца – неровные, слабые, – обеими руками держа запястье Энкино. «Надо сказать наставнику: он больше не выдержит…» Лодия чувствовала, что и Энкино это знает. Он сидел боком к Лодии у стола, подав ей руку. На столе в старом подсвечнике горела свеча.
– Вот так целыми днями глядел на свечу, – Энкино отвернулся от Лодии. – Мне даже воды часто не дают, а свечи оставляют всегда, сколько хочешь. Я понимаю… Когда все плохо, страшно, ничего нет, а чего-то одного вдоволь …это как-то… утонченнее.
Он, подумав, добавил:
– И тебе иногда позволяют приходить, лечить… Все равно это скоро кончится, я понимаю.
– Может быть, ты все-таки достигнешь озарения, – покачав головой, сказала Лодия.
– А может быть, наоборот, померкнет последний свет? – с усмешкой Энкино постучал себе по лбу. – Весь вопрос в том, что называть озарением.
Лодии стало тревожно.
– Интересно, почему у вас нет путешественников? – Энкино глубоко вздохнул. – Ну да… Непроходимые леса, болота, чащи. Но нас-то это не остановило – меня и моих друзей. Вы не путешествуете, потому что вам ничего не нужно. Истину уже открыл вам Князь или тот мудрец в темно-синей хламиде… Научить другого очень просто: довести его пытками до полусмерти, чтоб он забыл самого себя… – печальная, насмешливая складка появилась у губ Энкино. – У вас все философы так глупо торжественны, как этот мудрец в синем?
– Наставник Мирт…
– Тернарий из Тиндарита был поденщиком и кулачным бойцом, Сардоник вышел из богатой семьи, но роздал согражданам все имущество, чтобы осознать свою независимость от богатства. Ренино Оргонтиец владел множеством поместий и не то чтобы особенно раздавал… Все они что-то делали и несли за это ответ, у них был выбор. То, что они считали истиной, им приходилось отстаивать и словами, и образом жизни, – Энкино говорил прерывисто. – А что ваш наставник Мирт? Он сидит в своей комнате, среди во всем согласных с ним книг. Он пишет еще одну, полную напыщенного вздора, который здесь некому опровергнуть. К нему приводят пленника с завязанными глазами – на краю пропасти вести философский спор! Что не так – «уведите его!» Ну как тут не чувствовать себя полубогом!.. – он запнулся: дыхание сразу же сбилось.
– Тебе об этом говорить нельзя. Волноваться нельзя – опять станет хуже. Не то дам тебе сонную настойку и будешь спать
– С одной стороны – хорошо, – задумался Энкино. – Если только снов не видеть… А сама уйдешь?
– И сама уйду.
– Тогда лучше не надо. Давай о другом…
– А у вас какие книги пишут? – подняла на него глаза Лодия. – Если не «полные напыщенного вздора», тогда какие?
– У нас – разные. И вздор тоже… Например, пьесы или стихи. У вас пишут стихи?
– Да, у нас есть песни о подвигах и деяниях прославленных воинов и служителей. И гимны, выражающие нашу любовь к Князю.
– Как вы еще все не перемерли от скуки? Лодия! – нервно засмеялся Энкино. – А просто о любви, настоящей, а не к Князю, – неужели у вас ничего нет?
– О какой – «настоящей»? Ты опять волнуешься. Сейчас уйду, – пригрозила снова Лодия. – И – настойку.
– Нет, погоди… – Энкино поднял ладонь, жестом показывая ей оставаться на месте. – Если ты от меня этого не узнаешь, то ни от кого этого не узнаешь. Сейчас я тебе прочитаю… – он вздохнул. – Я так и не успел сыграть на сцене героя…
Он стал читать, остановив взгляд на свече и собрав все силы, чтобы голос не срывался и звучал выразительно:
Храня в пути, метелью воспетом,Любовь, надежду, лук и колчан,Клинок и верность своим обетам,Я в царство мрака пришел незван.Звенел под ветром сухой бурьянИ ели сгрудились. Но во мгле тамМне каждый камень был амулетом,Трава – целительницей от ран.Я под незримой защитой чар,Моя удача – твой светлый дар,И нет скончанья твоим победам.А в сумерки, различим едва,Мне отсвет видится волшебстваНад дроком, вереском, бересклетом.Лодия сидела неподвижно, глядя на ту же свечу, а не в глаза Энкино – взгляды их пересекались в маленьком пламени.
Свеча уже догорела до половины. Энкино встал, прошел до окна, вернулся. Лодия хотела сказать ему: «Сядь, успокойся», но молчала.
– О чем ты думаешь? – не выдержала она.
– Думаю… Думаю, Лодия, вот о чем… – медленно начал Энкино. И вдруг развернулся к ней и резко спросил:
– Что с вами делает ваш Князь? Зачем вы ему? Ты даже не представляешь, – он посмотрел Лодии в глаза, – какой жалкий клочок земли это ваше княжество, как убоги ваши строения, как смешны рассуждение этого великого книжника, опять забыл, как его имя… по сравнению с тем, чего достигли мыслители в большом мире.
– Это падший мир, – сказала Лодия. Она знала, что не должна бы слушать это – но продолжала слушать. – Он лежит во прахе, лишенный присутствия Князя.
– Да, весь мир пал, а только несколько тысяч человек, или как вы там себя называете, зажатые на клочке земли среди глухого леса, сохранили себя в первозданном виде. Нет, Лодия. Скажи, Князь – это кто? Это ваш правитель, объявивший себя богом? – Энкино уже размышлял вслух. – Или демон?
– Он – высшее существо. Он – дух, – отвечала Лодия. – Разве ты не понял? Ведь он являлся тебе…