Королевство грез
Шрифт:
Когда все это кончится, — говорила Дженни, — я разузнаю, где можно найти новые ткацкие станки, о которых рассказывала деревенским женщинам. Если вложить заработанные за эту неделю монеты в такие станки, они будут давать вам все больше и больше прибыли. Подумайте хорошенько, — твердила она, — раз турниры пойдут ежегодно, всем вам надо бы вырастить побольше скотины, обзавестись всякими другими товарами, чтобы торговать в следующем году. Это для вас очень выгодно. Я обсужу дело с герцогом и бейлифом, а потом, если захотите, помогу вам составить планы.
Взор Агнес затуманился.
— Сам
— Спасибо, — просто сказала Дженни и с кривой усмешкой добавила; — Если честно, должна вам признаться, что идея получить прибыль от турниров, станков и всего прочего — шотландская, вы ведь знаете, до чего мы экономны.
— Вы теперь англичанка, простите за прямоту.
Вышли замуж за нашего лорда и стали одной из нас.
— Я шотландка, — спокойно молвила Дженнифер. — И ничто этого не изменит, даже если бы я пожелала.
— Да, только завтра на турнире, — с отчаянной решимостью продолжала Агнес, — мы надеемся — все, и в Клейморе, и в деревне, — что вы будете сидеть на нашей стороне.
Дженни разрешила слугам замка присутствовать на турнире либо завтра, в самый важный день, либо послезавтра, и за крепостными стенами царила атмосфера напряженного ожидания, взбудоражившая всех, кто там жил и работал.
От необходимости отвечать на невысказанный вопрос Агнес о том, где она намерена сидеть на турнире, Дженни избавило появление всадников, готовых сопровождать ее со двора. Она предупредила Ройса, что намерена посетить павильон Мерриков на западном краю долины, и он согласился лишь при условии, что ее проводят туда его люди. Во дворе она увидала эскорт, который Ройс, видимо, счел необходимым: все пятнадцать его личных охранников, включая Арика, Стефана, Годфри, Юстаса и Лайонела, верхом и с оружием.
При ближайшем рассмотрении долина с яркими, красочными навесами и палатками, полосатыми павильонами выглядела еще живописнее и праздничней, чем показалось Дженнифер с обходной стены. На каждом свободном пятачке проходили тренировочные поединки, перед каждой палаткой, в которой расположился рыцарь, были воткнуты в землю его флаг и копье. И все пестрело разнообразными цветами — шатры в широкую красную, желтую и синюю полосу; знамена, щиты и флажки с изображениями красных соколов, золотых львов, зеленых решеток, а некоторые стяги почти полностью были покрыты таким изобилием символов, что Дженни не могла сдержать улыбки.
За откинутыми пологами больших палаток она видела роскошные ковры и белоснежные полотняные скатерти, расстеленные на столах, за которыми семьи рыцарей обедали на серебряных блюдах и пили из драгоценных кубков. Некоторые восседали на пышных шелковых подушках, у других были стулья, столь же изящные, как в большом зале Клеймора.
То и дело звучали приветствия, обращенные к рыцарям Ройса их приятелями, но хотя эскорт ни разу не остановился, все же потребовался чуть ли не целый час,
Она оглянулась на раскинувшиеся вокруг «вражеские лагеря», подчинившиеся на время законам мирной жизни. Веками копившаяся ненависть была ненадолго отринута, и все стороны блюли древнюю традицию, гарантирующую любому рыцарю беспрепятственный проезд и спокойное проживание в ожидании турнира. Словно читая ее мысли, Стефан, ехавший рядом сказал:
— Наверно, впервые за многие десятилетия столько людей из трех наших стран пребывают на одной территории и не сражаются за нее.
— И я думала примерно о том же, — с удивлением призналась Дженни.
Хотя он обходился с ней с неизменной любезностью, Дженни чувствовала нарастающую неприязнь Стефана. Она догадывалась, что он считает ее неблагоразумной. Может быть — если б он, всякий раз попадаясь на глаза Дженни, так мучительно не напоминал ей о Ройсе, — она приложила бы больше стараний установить с ним такие же теплые отношения, как сложились у нее с Годфри, Юстасом и Лайонелом. Эта троица осторожненько балансировала на краю широкой пропасти, которая пролегла между нею и Рейсом, но из их поведения явствовало, что они по крайней мере понимают причины, толкнувшие ее на конфликт. Столь же определенно они были уверены в том, что разрыв ее с Рейсом трагичен, но не безнадежен. Дженни не приходило в голову, что брат гораздо лучше друзей знал, как болезненно переживает Ройс этот разрыв и как глубоко сожалеет о содеянном.
Причина сегодняшней доброжелательности Стефана не составляла для Дженни тайны — вчера отец известил ее о своем прибытии, и Бренна вложила собственное послание, которое она, не читая, передала Стефану.
Дженни отослала гонца обратно к отцу, сказав, что сегодня приедет к нему. Ей хотелось попытаться объясниться и извиниться за чересчур пылкое и несправедливое отношение к его намерению отправить ее в монастырь. Но самое главное, ради чего она здесь, — попросить у него прощения за невольное пособничество в гибели Уильяма.
Она не надеялась, что отец и остальные члены клана простят ее, но чувствовала необходимость побеседовать. По правде сказать, Дженни скорей ожидала, что с ней обойдутся как с отверженной, однако, останавливаясь перед палатками Мерриков, сразу увидела, что этого не произойдет. Отец стоял у входа в палатку, и прежде чем Стефан Уэстморленд успел спешиться и помочь ей сойти с седла, лорд Меррик сам обхватил Дженнифер за талию. Другие члены клана выскочили из шатров, и Дженни вдруг очутилась в объятиях, и ей пожимали руку Гаррик Кармайкл и Холлис Фергюссон. Даже Малькольм коснулся ладонью ее плеча.