Королевство крови и соли

Колдер Алексис

Раздался тихий стук в дверь, и я обернулась как раз в тот момент, когда вошла Мила, моя служанка. Ее лицо было сморщенным, отчего она выглядела так, словно только что съела лимон.

— Королева изменила время.

— Я знаю, — сказала я.

Она вздохнула, оценив мою внешность, но ничего не прокомментировала. Ее приставили ко мне пять лет назад, после того, как множество других служанок попросили о переназначении. У каждой из моих сестер было по три служанки. Я бы предпочла ни одной, но это был не вариант. Мила оказалась благословением. Мы хорошо

ладили, и она не докладывала королеве обо всем, что я делала. У меня возникло ощущение, что она видела прямо сквозь публичный фасад, которым была моя мачеха.

— Я приготовлю ванну, — сказала она. — Я полагаю, ты хочешь сама выбрать себе одежду?

— Я думаю, пурпурно-золотое, — сказала я, имея в виду одно из моих самых женственных пеплосов.

От меня ожидали, что сегодня вечером я буду выглядеть достойно, когда мы будем приветствовать делегацию Коноса, и если я буду вести себя хорошо сегодня вечером, возможно, я смогу отказаться от участия в других официальных мероприятиях. У меня был соблазн надеть тунику и брюки, просто чтобы позлить королеву, но я не пыталась расстроить своего отца. Он и так был бы расстроен. Никому не понравился бы мой выбор.

Теплая вода успокаивала мои ноющие мышцы, а мягкий аромат цитрусовых и мяты от масел, добавленных Милой, помог мне на короткое время забыть о предстоящем выборе трибутов.

— Похоже, у вас с Дэвидом была хорошая тренировка, — сказала Мила.

— Сегодня нам пришлось пойти в сады. Слишком много стражников слоняется по тренировочным площадкам. Я думаю, мой отец, должно быть, нанял по меньшей мере дюжину новых.

— Всё из-за Выбора, — сказала она.

Я пошевелилась в воде, выплескивая ее через борт. Мила взвизгнула и отпрыгнула, пытаясь остаться сухой.

— Извини, — сказала я. — Все из-за этого проклятого Выбора. Это просто меня так злит.

— Я знаю.

Мила подвела меня к задней части ванны.

— Однако мы ничего не можем сделать, чтобы изменить положение вещей.

— Я так устала это слышать. За все эти годы никто не смог найти решение?

Я закрыла глаза, когда она вылила воду мне на голову и начала намыливать мои грязные волосы.

— Ты помнишь последний набор трибутов? — спросила Мила.

— Да. Это было первое мероприятие, на котором мне разрешили присутствовать.

Моя челюсть сжалась. Я ненавидела все в этом мероприятии. Особенно тот факт, что к этому относились как к празднику, когда это было не что иное, как выбор ягнят для заклания.

— Мне было восемь, когда они забрали мою старшую сестру, — сказала она.

Я повернулась, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Я этого не знала.

Она улыбнулась, затем оттолкнула мою голову от себя.

— Я никому здесь не рассказывала.

— Мне так жаль.

Я не могла представить, что потеряю кого-либо из своих сестер. Должно быть, у неё было разбито сердце, когда она попрощалась на церемонии с ней, зная, что ее сестру приговаривают к смертной казни.

— Это цена, которую мы платим за безопасность, верно? — спросила

она.

— Это не значит, что это правильно, — ответила я.

— У нас нет особого выбора, — возразила она.

— Я хочу сменить платье, — сказала я. — Оно должно быть черным. Сегодня нет ничего такого, что мы должны праздновать.

ГЛАВА 2

Мои волосы были все еще влажными, но Мила скрутила их в сложную серию узлов у меня на макушке. Несмотря на мои протесты, она сплела изящную корону из жемчуга, чтобы подчеркнуть мой статус члена королевской семьи. Я всегда отказывалась от диадем, которые присылал мне отец, но время от времени Мила придавала моим волосам немного блеска.

Честно говоря, и я не протестовала так сильно, как обычно. Не после того, как я узнала, что она потеряла свою сестру на Выборе, когда была маленькой. Я не могла представить, что мне пришлось бы вынести такую душевную боль. Потеря любой из моих сестер, вероятно, сломила бы меня. Хотя это было несправедливо, принадлежность к королевской семье давала нам возможность обойти процесс отбора. Мы не считались данью уважения, в то время как любой другой член нашего королевства в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти считался законной добычей.

Все это заставило мой желудок сжаться, и тошнота прокатилась по мне. Я хотела бы остаться в своей комнате и избежать всего этого.

Когда я была моложе, я провела бесчисленные часы, умоляя своего отца положить конец этому событию. Я умоляла его послать корабли в Конос, сразиться с их королем и освободить наш народ от древнего договора. Каждый раз он улыбался и гладил меня по голове, говоря, как сильно ему нравится моя страсть. Каждый раз он объяснял, насколько опасен Конос и что наше жертвоприношение четырнадцати душ каждые девять лет — ничто по сравнению с уничтожением, с которым мы столкнемся, если попытаемся сопротивляться.

Это все еще не исправляло ситуацию. Четырнадцать наших людей, людей из последнего оставшегося человеческого города в мире, будут погружены на корабль и отправлены в столицу фейри, где они станут пищей для монстров, которые служат королю. Мы не знали наверняка, что происходило после их прибытия, но слухи были ужасающими.

Худшей была история о лабиринте, который король фейри устроил глубоко под землей. Говорили, что он был непроницаемым, черным как смоль, и в самом его центре обитало чудовище. Никто никогда не выживал там.

Люди были ничем для этих созданий. Мы прожили короткие жизни по сравнению с ними и были такими хрупкими. Я ненавидела то, какой беспомощной я себя чувствовала, зная, что должна стоять рядом, улыбаться и позволять всему этому происходить.

Внутренний двор под открытым небом кишил людьми, одетыми в свои лучшие платья-пеплосы, длинные туники и плащи из богатых, ярких тканей. Меня окружали оттенки бирюзового, фиолетового, красного и желтого. Разноцветная радуга, создающая праздничное настроение в ожидании такой ужасной традиции.